Я тебя приручу. Элина Витина

выдает настолько серьезным тоном, что даже не сразу понятно, шутит он или реальные мечты мне рассказывает. – Знал бы ты, как меня все это достало…

      Развить тему мы не успеваем, потому что еще до того, как доходим до крыльца, входная дверь открывается и из нее показывается перепуганная девичья голова. Сейчас она еще больше похожа на девицу из сказки. Огромные зеленые глаза на пол-лица светятся каким-то лихорадочным блеском, на щеках алый румянец, а длинные темные волосы, которые в прошлый мой визит были собраны в аккуратный пучок, хаотично разбросаны по плечам и спине.

      Но даже в таком состоянии она безумно красива. Ничего удивительного, что родственнички решили оставить ее исключительно для собственного пользования.

      Невольно вспоминаю ее длинные ноги и упругий зад, который она с таким упорством демонстрировала нам сегодня вечером. Ее братец слишком очевидно пытался переключить наше внимание со своего отца на шлюшку-сестру. Реально думал, что, увидев ее прелести, мы забудем, зачем пришли? Придурок. Аппетитных девок вокруг полно, а бесстрашный кретин, который решил перейти мне дорогу, один такой.

      – Я его убила, – шепчет девчонка, словно в бреду. – Случайно. Я просто… Господи, я его убила…

      В этот момент ее взгляд падает на пистолет в руках Руслана, и румянец на щеках моментально смывается волной болезненной бледности.

      – Ствол убери, – командую другу. Не хватало еще, чтобы она тут в обморок грохнулась. Девка и так, походу, рехнулась маленько. Словно заведенная повторяет по кругу слова о том, что убила кого-то, и трясется, словно заяц.

      – Не истери, – рявкаю на нее, когда она не реагирует на более вежливые просьбы рассказать, что произошло.

      Она испуганно кивает и, наконец, выдает:

      – Он там…

      Умаров не спешит прятать оружие, видимо до сих пор считая, что нас ждет западня, а я оттесняю ее от входа и захожу в дом. Свет горит лишь в одной комнате, поэтому я решительно направляюсь прямиком туда.

      – Твою мать, – Руслан громко свистит и добавляет пару непечатных выражений, когда мы видим на полу ее брата. На виске у Солодова-младшего струйка засохшей крови, а все лицо разлиновано, будто он пытался настойчиво приручить дикую кошку. Перевожу удивленный взгляд на перепуганную скромницу и ее ногти. Они совсем не длинные, не чета новомодным наращенным когтям, которые в таком почете у современных девушек, но тем не менее сомнений в том, что именно она расцарапала физиономию братца, нет. Что ж они не поделили, интересно?

      – Скорую вызвала? – угрюмо интересуется Руслан.

      Девчонка отрицательно мотает головой и одними губами жалобно просит:

      – Мне нельзя в тюрьму. Я не специально… я защищалась.

      – Неплохо ты так защищалась, – протягивает он. – Как бы инвалидом братца не сделала. Будешь потом всю жизнь ему утку менять.

      – Инвалидом? – выдыхает она. – Он… он не умер?

      – Пока нет. – Друг убирает руку от его шеи. – Пульс есть, хоть и слабый. Сотряс наверняка будет. Черепно-мозговая…

      И