Полночь в Малабар-хаусе. Вазим Хан

отец мой, боюсь, что нет. Все честь по чести, ты проиграл.

      Мужчина – вероятно, это и был Роберт Кэмпбелл – нахмурился. Широкоплечий, с жесткими седеющими волосами, выступающими щеками и угрожающе надутой губой, он очень походил на медведя. Глаза у него были голубые, как у дочери.

      Он уже собрался возразить, но ему помешала Персис, которая в этот момент выступила вперед.

      Мгновение Кэмпбелл казался озадаченным, а затем вспомнил, что назначил ей здесь встречу.

      – Идемте, – сказал он, – обсудим все в баре. Мне нужно выпить.

      Через пять минут шотландец, все еще в теннисной форме, сидел на кожаном барном стуле. В одной руке у него был стакан с пивом, другой он прижимал к правому колену холодный компресс. Его дочь Элизабет стояла позади него со стаканом гранатового сока. Персис никто из них напитков не предложил.

      Вокруг них на таких же стульях, беспорядочно расставленных вокруг стойки, сидело еще несколько джентльменов. Многие из них были пожилыми индусами; англичан, американцев и европейцев, напротив, можно было по пальцам пересчитать. Они болтали, курили, выпивали и с любопытством поглядывали на троицу – несомненно, из-за полицейской формы Персис.

      – Плохи дела, – пробормотал Кэмпбелл. – Уже и в собственном доме небезопасно находиться.

      Шотландского акцента в его речи почти не слышалось из-за долгого пребывания на субконтиненте, но даже эти отголоски все равно вызывали у Персис раздражение.

      – Вы хорошо знали сэра Джеймса?

      – Я его знал большую часть этих двух десятилетий, – отозвался Кэмпбелл. – Мы вместе вели дела. И вместе удержались на плаву, после того как в сорок седьмом уехала почти вся старая гвардия.

      – А что это были за дела?

      – Строительство. Если говорить точнее, то я возглавляю строительную компанию. А Джеймс был у нас консультантом.

      – Не могли бы вы объяснить подробнее?

      – Консультант – это тот, кто подыскивает для фирмы контракты. Я инженер. Я строю. Заводить знакомства и убеждать людей купить то, что им сто лет не нужно, – это не мое. Джеймс всегда говорил, что гибкости и ловкости у меня, как у слона в посудной лавке. У меня на родине такие речи зовутся откровенностью.

      – Простите, ничего, если я спрошу вас, откуда вы родом?

      Он улыбнулся, но как-то невесело.

      – Осмелюсь доложить: оттуда же, откуда и вы, инспектор. Я родился прямо здесь, в Бомбее, в больнице «Брич Кэнди». Мой отец приехал сюда с королевскими фузилерами, помогал строить железные дороги. Это он основал нашу фирму. Я родился незадолго до начала века, и отец к тому времени повидал Индию достаточно, чтобы рассудить: ему совсем не хочется, чтобы его сын рос среди всяких дикарей. Так что, когда я был еще ребенком, он отослал меня домой – к себе, в Глазго. Полагаю, вы там никогда не были?

      Персис пропустила мимо ушей этот расистский выпад и покачала головой.

      – Так я и думал. Вы, индийцы, не слишком-то любите путешествовать. Что ж, тогда позвольте заметить: Шотландия так далеко отсюда,