Чужая Истинная для Ледяного дракона. Светлана Томская

госпожа, вы проснулись, – в комнату с лёгким ветерком влетает молоденькая девушка в белом фартуке и медицинском чепце. – Как хорошо! Ректор так беспокоился. Ну не переживайте, это всё с непривычки. Ещё пара таких переходов, и вы их вообще перестанете замечать!

      Еще пара? Да я этот-то еле вынесла! Надеюсь, не сейчас?

      Девушка подходит к окну и распахивает створки, откуда до меня доносится солёный морской аромат и отдалённый шум прибоя. Мы явно уже не в Илинее…

      – Надеюсь, что у этого портового города мы пробудем подольше, – щебечет девушка, переливая что-то из колбы в стакан. – Тут, вы просто не представляете, такие лавки с товарами из Айсгарда! Просто невероятные! А… А ещё обещала танцевальная труппа прибыть на днях. Если вы не видели, то непременно нужно!

      Пытаюсь сообразить, где именно мы можем быть, но не получается. Мысли всё ещё как будто перемешаны, а во всём теле жуткая слабость.

      – Как же долго я была без сознания? – я недоверчиво беру стакан из рук девушки и принюхиваюсь.

      Что-то свежее с лёгким ароматом имбиря и шалфея.

      – Вы спали примерно семь часов, – мило улыбается она. – Выпейте, не бойтесь, это снимет головную боль и прояснит мысли. Я сейчас вернусь.

      Ох… Семь часов! Ничего себе!

      Глотаю чуть горьковатое лекарство и только теперь понимаю, насколько сильно я хотела пить. Почти сразу становится легче.

      Открывается дверь, и я жду появления уже знакомой девушки, но вместо неё сначала влетает лёгкий запах полыни, а следом появляется хмурый и чем-то недовольный Роувелл. Он бросает на меня взгляд с упрёком, а мне хочется съёжиться.

      – И сколько вы голодали, госпожа Эристер?

      От удивления я приоткрываю рот, на который тут же падает взгляд ректора. Я инстинктивно закрываю его и закусываю губу, но, кажется, делаю только хуже. Велл очень раздражён.

      Нахмурившись, он стал похож на своего отца, ректора нашей бывшей Академии на Авейре, грозного князя Рагнара. А вот улыбка у Велла была особенная, как у его матери. Вздыхаю, отгоняя ненужные воспоминания.

      – Госпожа Сайлана Эристер, – с большим нажимом говорит Роувелл, вытаскивая меня из моей задумчивости. – Как давно вы голодаете?

      – Я… Я не голодаю, – еле слышно лепечу я и отвожу глаза.

      Он молчит, но я чувствую на себе его пронизывающий взгляд. Мне неуютно и стыдно. Как будто это моя вина в том, что я едва сводила концы с концами.

      – Результат осмотра главным лекарем академии говорит об обратном, – констатирует он. – Ваше переутомление и отсутствие нормального питания, как я понял, уже достаточно длительное время, привели к тому, что вы тяжело перенесли переход.

      Чувствую себя девочкой, которую отчитывают. Кровь приливает к щекам, и я радуюсь, что нахожусь под иллюзией, потому что, будь я без неё, была бы уже вся красная, как и положено рыжим.

      Дверь снова открывается, и в комнату вплывает девушка с подносом-столиком. Она очень ловко ставит его перед кроватью и, прощебетав: «Приятного аппетита», выпархивает из палаты.

      Роувелл