Комната с загадкой. Валерий Шарапов

с крестами. Раздались крики: «Разбегайтесь!», «Ложись!» – и все попадали между грядок, вжались в землю.

      Тень от крыльев закрывала землю, самолеты летели низко, чуть ли не чертя по ней брюхом. Кто-то из ребят не выдерживал, вскакивал и пускался бежать – тогда самолеты плевались огнем, и дети валились, кувыркаясь.

      Зоя как упала, так и провалялась на поле до ночи, вытянувшись в струнку. Лишь когда ноги начали отмерзать, решилась встать. Она не плакала, ничего не боялась, просто отупела от горя и страха. И еще ужасно хотелось есть! Зеленые ростки на горбах грядок показались знакомыми растениями, Зоя запустила пальцы в землю и откопала картошку.

      Ей приходилось жевать сырую картошку, и она ей нравилась, но та картошка была вкусной, крепенькой, хрустела на зубах, а эта была вялой, горькой, в кровь обдирала рот. И все-таки, перекусив хоть так, Зоя приободрилась. Надо куда-то идти, соображала она, наверное, туда, где тепло и есть свет.

      Она пошла, как ей казалось, обратно – и вскоре выяснилось, что да, свет есть. Какие-то огни блуждали среди деревьев и по полям, кто-то плакал и выл там. Зоя доверчиво отправилась туда, но вдруг остановилась, потому что испугалась, подумав, что туда, где много людей, – прилетают самолеты и засыпают тем, что разрывает людей на куски. А может, те, которые с огнями, – как раз и есть те же самые, что в самолетах?

      Она пребывала в нерешительности.

      Тут из-за берез показалась белая фигура, которая передвигалась не так, как обычные тети и дяди, а как-то согнувшись углом, разведя руки в стороны, шатаясь и издавая утробный, как из-под земли, стон. Страшная, она шла прямо на Зою. Девочка заверещала, как заяц, снова прыгая по грядкам, бросилась прочь…

      С тех прошло… очень много времени прошло. Она точно помнила, что случилось тогда, и даже вот собственное имя всплыло в памяти.

      И все-таки как случилось, что она оказалась в этой комнате с зарешеченными окнами, на койке с хрустящими простынями, на которых стояли фиолетовые штампики и можно было дни и ночи напролет рассматривать трещины на стенах?

      Снова, как тогда, на поле, она прошептала без голоса чудодейственное заклинание: «Мама… мама…»

      Глава 1

      Апрель, тепло, время жить да радоваться. А Колька Пожарский умудрился отравиться пирогом, купленным у случайной бабки. Съездил в пятницу в управление, отвозить бумажки, а на обратном пути за каким-то лешим на вокзале угостился.

      Все субботнее утро пробегал, потом слег. Сволочная бабка тухлую консерву в тесто закатала. Вот уж воскресенье на исходе, ничего не крепит, не помогает. Вызванный на подмогу Анчутка поохал, но, кроме водки с солью, ничего предложить не мог.

      Пожарский с отчаяния согласился и от одного запаха ожил – но лишь для того, чтобы добежать до уборной и оккупировать ее. Смущенный Яшка дежурил у дверей, отправляя соседей в уличный гальюн, и деликатно постукивал, чтобы проверить, жив ли друг.

      Пельмень увещевал:

      – Оставь ты его. Пусть уж все вытравит, полегчает.

      Яшка разобиделся:

      – Раз