Все совпадения случайны. Рени Найт

в пятницу домой, был веселым.

      – Вот и хорошо.

      Наутро Кэтрин постаралась приободриться. Щеки ее порозовели, и все же пришлось, перед тем как отправиться на работу, собрать Ника в школу так, чтобы не осталось времени на разговоры и он не заметил, что мысли ее чем-то заняты. На работе тоже было полно дел, и это было хорошо, это именно то, что ей нужно. Быть слишком занятой для того, чтобы не оставалось времени предаваться воспоминаниям. И ей удалось-таки от них избавиться. А это главное. Это то, что позволяло жить. А теперь прошлое вернулось, грубо вернулось, сметая все остальное, и вот оно здесь и не дает от себя отвернуться.

      Книга по-прежнему лежала на ночном столике. Она никак не могла от нее оторваться. При всякой попытке трусливо возвращалась, перечитывала вновь и вновь одни и те же слова, застряв посредине. Она отодвинулась от Роберта и соскользнула с постели, взяла книгу и неслышными шагами, как вор, спустилась.

      Швырнув ее на кухонный стол, Кэтрин повернулась спиной – жалкое подобие бунта. Сегодня воскресенье, выходной, но не для нее. Она заварила чай, взяла с собой стакан, пошла еще в не меблированную комнату и села на пол. Рядом – пять ждущих, пока их распакуют, коробок; на двух имя Николаса, на остальных надпись: «Гостевая». Что в них, она не помнила. Голова у нее из-за недосыпа кружилась, дрожащими руками она начала вынимать вещи, разрывая газетные обертки, вытаскивала одну за другой всякие, никому не нужные, вещицы. А надеялась найти хоть какой-то след – записку, конверт, да что угодно, связанное с книгой и способное помочь проследить ее путь в дом. Но – ничего. Она взялась за другую коробку. Книги. Она вынимала их, швыряла на пустые полки, даже не пытаясь поставить в ряд, позволяя наползать друг на друга, со стуком падать на пол.

      Кэтрин перевела взгляд на коробки Николаса. Он должен был приехать еще неделю назад и разобрать их, но не приехал, и она собралась было сделать это сама, но Роберт остановил ее. Это не твои вещи, это вещи Ника. И Кэтрин очень огорчилась, ибо прекрасно понимала, что сам Николас никогда не сделает так, как нужно. К тому же у него больше не было своей комнаты. Вместо нее – гостевая. Николас может приходить сюда когда угодно. Конечно же, может. И если захочет остаться на ночь – тоже. В гостевой. Теперь у него своя квартира. Он сам за нее платит. И это хорошо. Ему двадцать пять лет. Жизнь у него складывается лучше, чем они даже смели надеяться. У него есть работа. Есть своя колея. Независимость. Именно этого для него Кэтрин и желала. Шанс добиться всего, на что он способен. От потока нахлынувших мыслей она стала задыхаться – так, словно каждую из них выговорила вслух.

      – Ты здесь, милая? – Голос Роберта прозвучал мягко, но все равно заставил ее вздрогнуть. Она посмотрела на него из гнезда, образованного обрывками газет; от типографской краски пальцы почернели. Девять часов. Она уже четыре часа как бодрствовала. Роберт выглядел озабоченным. Вид у нее был ужасный. Когда тебе сорок девять, нельзя рассчитывать на то, что бессонная ночь пройдет бесследно. Разумеется, он видел и бледность, и круги