Ботаники не сдаются. Янина Логвин

на роликах через круг, впечаталась в остолбеневшего Воробышка пауком и вместе с ним свалилась… правильно! В фонтан! Обдав народ кучей брызг.

      Бррр! Как холодно!

      Согласна, не самый лучший способ завязать знаком‑ ство с красивым парнем и не самый умный поступок, зато гарантированно, что он меня запомнит!

      Наверняка Воробышек бы сейчас сказал что‑то очень грубое, если бы вместе со мной не погрузился под воду.

      Ой, мамочки! Только бы его не утопить!

      – Д‑д‑д‑д‑д‑д‑д‑д‑д! В‑в‑врагу не сд‑д‑дае‑ется наш горд‑д‑дый В‑в‑варяг! П‑пощад‑ды никто‑о трам‑пам‑па‑ам пам!

      Мы с Волькой стояли под дверью родительской квартиры, пританцовывая на месте, я отстукивала зубами чечетку и, улыбаясь от уха до уха, пыталась нажать замерзшим пальцем на дверной звонок. Отыскать ключи в мокром рюкзаке оказалось выше моих способностей.

      – Вот это мы вытворили с тобой, Волька! – я хрюкнула носом и, взглянув на терьера, засмеялась. И тут же ужаснулась себе, приложив ладонь ко рту: – Кошмар!

      Дверь открыла старшая сестра и, завидев меня, оторопело застыла.

      – О, Господи! Умка, что с тобой?

      Я была мокрой, замерзшей и, кажется, выглядела обалдело‑обескураженной от своего поступка. Но неожиданно довольной.

      – Я это сделала, Светка! Сделала! – воскликнула. – С ума сойти!

      – Чего? Что ты сделала? – глаза сестры округлились, а взгляд изумленно прошелся по мне. – Попала под дождь? Облила себя водой, поддержав дурацкий флешмоб? Катька, – Светка, вдруг испугавшись, шагнула вперед и приложила ладонь к моей щеке, – ты же замерзла как ледышка! И насквозь мокрая!

      Бросаться на шею сестре было жестоко, хотя ужасно хотелось. Я въехала на роликах в квартиру, хлопнула дверью и упала в прихожей на пуф. Призналась счастливо:

      – Я его чуть не утопила, Свет! В фонтане в «Трех китах»! И народу там было – жуть! А потом сбежала! Он даже понять ничего не успел! Здорово, да?!

      – В фонтане?! Он?! – красивые брови сестры вздернулись вверх, но почти сразу же нахмурились. Небольшой кулачок уперся в бок. – Кать, судя по тому, как захватывающе ты об этом говоришь – очень зря не утопила! Признавайся, какой хорек посмел тебя обидеть? И, главное, за что? Я ему башку оторву!

      И ведь оторвет – это же Светка! Обожаю свою сестру!

      – Нет, ты все неправильно поняла. Это я! Я его обидела! Уф, Света‑а, – выдохнула, – чего буде‑ет! Кажется, я объявила войну.

      – Кому?

      – Всем!

      Светка заморгала, совсем как Лялька, но быстро пришла в себя. Еще раз ощупав мой лоб, строго заглянула в глаза.

      – Так, а ну‑ка рассказывай, Умка! Все! – скомандовала, сдергивая меня с пуфика и вытряхивая из куртки. – Но прежде марш под горячий душ! Нам только воспаления легких не хватало! Жду тебя с новостями на кухне! И поторопись, чтобы родители не застали тебя в таком виде – их умную и взрослую дочь!

      – Ага!

      Я и правда продрогла до косточек, в роликовых коньках булькала