Забудь о разводе!. Лена Лорен

сковало.

      Он правда дьявол, не иначе. И возраст сложно так сходу угадать. Предположу, что в промежутке между тридцатью и сорока.

      – Ты крайне неосторожна, Катерина, – сурово чеканит он. Медленно покачивая головой, теперь уже упрекает, будто мы давно знакомы, и я ему небезразлична. – О чем ты думала, когда решила пренебречь ремнем безопасности? Ты же могла угробить себя! – делает паузу, склоняется надо мной и прикасается ладонью к моему лбу, отчего я замираю и перестаю дышать. – Но, к счастью, все обошлось.

      Задираю голову на мужчину, ощущая себя крошечной песчинкой, которую можно сдуть одним взмахом его густых черных ресниц. Он с интересом разглядывает мое лицо. Смотрит на меня так, как смотрел бы человек, тревожащийся за мое здоровье.

      Я вздрагиваю, когда его пламенная ладонь ложится на мою щеку.

      Не выдерживаю столь фривольного порыва, и резким движением скидываю с себя его ручищу.

      – Не прикасайтесь ко мне, – судорожно шепчу я. – Мне нужно домой. И вообще я замужем, так что держите свои руки при себе лучше, – для достоверности показываю ему обручальное кольцо, которое не додумалась выбросить.

      Дамир головой качает снова, не удостоив кольца вниманием.

      – В последнем сильно сомневаюсь, – говорит он на полном серьезе.

      – Вы о чем?

      И он нарочно медлит с ответом. Занимает себя изучением каждой черточки моего рдеющего лица. Вгоняет меня в краску. Исследует каждую микроскопическую морщинку, каждую родинку… До тех пор, пока я нарочито громко не прочищаю горло.

      Это действует. Дамир смаргивает пелену задумчивости и устанавливает со мной зрительный контакт.

      Но от этого не легче совсем. Дыхание становится затруднительным. Этот мужчина будто бы силой мысли крадет у меня кислород.

      – Вчера ты была весьма убедительной. Воинственной, как амазонка, – наконец удостаивает меня расплывчатым объяснением.

      Я теряюсь. Нахожусь в полнейшем недоумении.

      Чем же я могла его убедить, из-за чего он настолько самоуверенно отвечает?

      – А поконкретней нельзя?

      – Хм, ты что, не помнишь? – вопросительно ведет бровью.

      – Нет… Но вы можете напомнить, если, конечно, не хотите, чтобы я засыпала вас вопросами, – отчаянно роюсь в своей памяти, но ничегошеньки.

      В глазах его вспыхивает огонек азарта. Пугающий. После чего он выдает безэмоционально:

      – Если вкратце, то ты сказала, что твой муж променял тебя на любовницу.

      На краткий миг я впадаю в ступор. Моргаю часто, растерянно.

      Мысленно смеюсь с себя. Это ж надо было! Нашла кому рассказывать об измене!

      – А… если во всех подробностях? – стыдливо втягиваю голову в плечи, слыша как дрожит собственный голос. Боюсь, что я могла наговорить много чего лишнего.

      Он молчит продолжительное время, глядя на меня, как психиатр на психованную. Только больше ужаса нагоняет. Затем хищно прищуривается, чем заставляет мое сердце взреветь.

      – Тебя бесплодную на беременную любовницу, – делает он немаловажное