Любви больше нет. Маргарита Дюжева

в глаза. В нем ничего не возможно прочитать или понять, но сам контакт разорвать очень сложно. Пробивает до самых пяток, выводя из спячки демона, который отступил перед сегодняшним рабочим ритмом.

      – Хорошо вам повеселиться, а я, пожалуй, пойду.

      Прощаюсь со всеми. Кроме Алексы. Ее приглашает на танец кто-то из-за соседнего столика, и она ускользает на танцпол, оставив за собой шлейф недосказанности.

      Я покидаю ресторан, оставляя коллег на заслуженном отдыхе и еду домой, к Таське. Вроде все правильно делаю, но внутри какая-то неудовлетворенность. Чувство, очень похожее на то, когда в детстве родители загоняли домой, а все остальные продолжали гулять.

      – Привет, – Тася встречает меня на пороге. Помятая, бледная, отчаянно зевающая, – как все прошло?

      – Отлично. Как ты?

      – Спать хочу, до одури. Из последних сил держалась, чтобы тебя дождаться, – сонно произносит она.

      – Ложись. Я сейчас.

      Она послушно плетется в спальню, а я раздеваюсь, принимаю душ и, тихо зайдя в комнату, тоже ныряю под одеяло. Только мне не спится. Лежу, слушаю мирное Таськино дыхание и таращусь в потолок.

      А кому-то сейчас весело…

      На утро Таська просыпается другим человеком. На щеках румянец, на губах, хоть и усталая, но все-таки улыбка, и аппетит как у самки богомола.

      – Полегчало? – притягиваю ее к себе и целую в макушку.

      – Ага. Готова съесть целого быка.

      – Без фанатизма, а то нахватаешься и снова плохо станет.

      – Да знаю я, – ворчит она и заваривает нам кофе.

      Я отвожу ее в салон, а сам, не торопясь, еду на работу, прекрасно зная, что все равно буду первым.

      После вчерашнего сабантуя партнеры приползают позже, довольные, но весьма помятые. Антон жадно пьет воду, Вера Андреевна со стоном трет виски, а Юрий Константинович с кряхтением опускается на кожаный диван:

      – Я слишком стар для таких мероприятий.

      Алексы нет. Никто по этому поводу не парится, ну и я не спрашиваю, где она. Не хочу, чтобы подумали будто меня это волнует, но струна натягивается.

      В пол-уха слушаю, как они обсуждают вчерашнюю вечеринку, и внутри трепыхается что-то напоминающее зависть. Злюсь.

      А потом приходит Александра…

      Как всегда, сначала доносится четкий перестук каблуков. Острый и уверенный. Затем дробь по косяку, после которой мы синхронно оборачиваемся.

      Дверь распахивается, и на пороге появляется мой кошмар.

      На ней белая блузка с глубоким вырезом, юбка кожаная черная юбка, едва прикрывающая пятую точку. Лакированные туфли на высоченном каблуке, с красной подошвой. И сетка на длинных ногах…

      – Александра, – Антон хватается за грудь, – вы разбиваете мне сердце.

      – Не вы ли вчера сто раз напоминали, что я обещала, прийти в таком образе, если подпишем договор? – Алекса нагло вскидывает брови. – Я свои обещания всегда держу. Как говориться, по заявкам трудящихся… Наслаждайтесь.

      С небрежной улыбкой она крутится вокруг своей оси, позволяя рассмотреть