Любви больше нет. Маргарита Дюжева

шутим, но с каждой секундой становится все волнительнее. Мне все-таки удается отпихнуть от себя. Действуя на опережение, заваливаю его на спину и заскакиваю сверху, придавливая за плечи к кровати.

      – А теперь колись, что происходит.

      – Все в порядке.

      – Не ври. В последние дни ты сам не свой. Я же вижу. Чувствую.

      Его взгляд темнеет и становится тяжелым, черты лица заостряются.

      – Все хорошо…просто на работе…небольшие сложности.

      – Сложности? Какие?

      – Неожиданные, – он досадливо морщит нос, – приехали партнеры.

      – Я помню. Из Норильска, – голос от волнения садится, – что с ними? Какие-то проблемы? Не можете сработаться?

      Смотрю на красивого темноволосого мужчину, с содроганием ожидая ответа. Кирсанов поджимает губы и трет подбородок. Он всегда так делает, когда его что-то беспокоит или когда ему не нравится разговор.

      – Все нормально. Но…

      Легкие отказываются втягивать воздух. Кислород снаружи есть, внутри нет, но меня распирает. Тону в серьезных серых глазах, на дне которых плещется что-то странное, тревожное, и бомбит ощущением того, что балансирую на краю пропасти, и от его слов зависит, что будет дальше.

      – Что но?

      Громко сглатывает, а потом натянуто улыбается:

      – Но у нас встреча с инвесторами послезавтра, и я не уверен, что все пройдет гладко… Перспективы пугают. Боюсь совершить ошибку.

      Внутри что-то надсадно звенит и лопается.

      – Все будет хорошо.

      – Знаю. Но я не могу об этом не думать, – смотрит так отчаянно, будто просит о чем-то, – поселилось в голове и все. Чтобы я ни делал, мысли там. Даже ночью. Не мог заснуть, стоило закрыть глаза и снова…работа.

      Под конец его голос ломается и переходит на хрип. И кажется, что он хочет сказать что-то другое, но в последнее мгновение меняет одни слова на другие.

      – Бедный мой, – я беру его за руку, – не переживай. Скоро все закончится. Долго они еще тут пробудут?

      – Несколько дней.

      – Крепись. Обещаю, что когда эти зловредные партнеры сядут в самолет, я устрою тебе самый настоящий праздник.

      – Праздник? – Макс тут же светлеет, – праздники я люблю.

      – Вот и думай об этом, когда в следующий раз нагрянут мысли о жутких перспективах.

      – Хорошо, – легко ломая мое сопротивление, притягивает за плечи и укладывает себе на грудь.

      У меня под ухом тяжело бьется мужское сильное сердце. Я закрываю глаза и прижимаюсь еще сильнее, до боли закусывая губы.

      – Ты чего? – теперь настает его очередь задавать вопросы.

      Я не могу ответить, у меня внезапно прилипает язык к небу, и все слова превращаются в пепел.

      – Тась?

      – Неспокойно мне, – жмурюсь, когда прикасается к щеке.

      – Из-за того, что я сказал? – и не дождавшись ответа, продолжает, – Прости дурака. Не хотел тебя напрягать.

      – Я переживаю. Твои проблемы – мои проблемы. Ты же помнишь.

      – Не волнуйся. Я справлюсь. Я сильный.

      – Знаю.

      Весь день я будто на иголках.

      В салоне во всю кипит работа,