Одна ночь — Две тайны. Лена Лорен

хоть восемнадцать-то есть вообще?

      Света вздыхает. Вздох был таким тяжким. Как будто её легкие работают с перебоями. Будто они отродясь не видели такого объема вдыхаемого кислорода.

      – Сегодня. Юбилей. Двадцать уже стукнуло, – отвечает она скромно, чем огорошивает меня. С тоской смотрит на свои злосчастные баранки. – Я украла их не потому, что у меня сегодня день рождения, а на моем праздничном столе даже конь не валялся. Если честно, я даже не вспомнила бы о нем, если бы вы не спросили.

      – А зачем же ты их украла?

      Я совсем не осуждаю. Мне любопытно.

      И мне также тоскливо, что в такой день ее "праздничный стол" отнюдь не выглядит праздничным.

      Он так же пуст, как и моя треклятая жизнь…

      – Меня обманули. Люди, на которых я работала, не заплатили мне. Мало того, они еще и документы мои себе прикарманили, – давится она своими слезами, а утешить я ее никак не могу. Хочу, но не могу. – Я пять дней просидела, обивая порог их дома. Надеялась, что они вернут мне хотя бы паспорт, а они… Они сказали мне, если я не уйду, то не побрезгуют и пустят меня по кругу! Я еле ноги волочила за собой. Сил уже никаких не оставалось. Я понимала, если не отчаюсь на кражу, то просто подохну от голода. Вот поэтому. По этой причине я украла хлеб, чтоб продержаться еще немного…

      Впервые в жизни я испытываю глубочайшую ненависть к людишкам, не имеющим ко мне никакого отношения.

      Это то же самое, что защищать свою родину, которой, откровенно говоря, ни ты никуда не сдался, ни она тебе ни в какое место не уперлась.

      Но ты все равно должен. Ты обязан. Это твой долг. Потому что "никто, кроме нас.."

      Так и сейчас. Вроде услышал душещипательную историю незнакомого человека. Наши пути с большей долей вероятности разойдутся в ближайшее время, а защитить все равно хочется. Проучить тех ублюдков, чтоб мать родная не узнала при опознании.

      Не потому, что я мужик, а значит должен постоять за беззащитную девушку.

      А потому что кроме меня ей уже никто не поможет. Никто не спасет. Никто не даст ей шанс продержаться в этом жестоком мире как можно дольше.

      – Что это были за люди? На кого ты работала? Что делала? – цежу я сквозь зубы.

      Злость душит меня так, что я непроизвольно сжимаю обивку руля, представляя как сдавливаю их глотки.

      Ещё чуть сильнее сожму – и баранка превратится в полумесяц. Сломаю.

      – Я не знаю, кем были эти люди. Я видела лишь одного парня. Лохматый такой, прихрамывает на одну ногу. Он забирал мои документы в качестве залога. А я в это время разносила посылки по адресатам. Работа была легкой, к тому же обещали платить сдельно. За одну такую посылку мне обещали пятьсот рублей. Итого: две тысячи. Это были огромные деньги для меня. Я согласилась, даже не думая.

      Шестеренки в голове закрутились.

      Лохматый. Прихрамывает на одну ногу.

      Знаю я одного такого имбецила, подходящего под описание. На его несчастье, я понял о ком речь ведется.

      – Какие это были посылки? – спрашиваю, чтобы точно быть уверенным в своих домыслах.

      – Не знаю, – жмет она тонкими плечами. – Маленькие со спичечный коробок.