Ты выйдешь за меня снова. Елена Попова

― с порога воскликнул отец и подал маме небольшую коробку.

      Она распечатывала ее так же быстро, как дети распечатывают подарки от Деда Мороза.

      – Переносной телефон? ― зажав рукой рот, в шоке изрекла мама, и кинулась к отцу на шею. ― Коль, он же без провода, да?

      – А то! ― гордо выпрямился отец. ― Можешь теперь хоть на кухне, хоть лежа в ванной по нему разговаривать. Только на базу ставить не забывай, а не то разрядится.

      – Пойду Ирке позвоню, ― радостно взвизгнула мама. ― Скажу, что завтра вместе с ней пойду на выборы.

      Картинка сменилась, и я увидела, как по телевизору оглашали результаты выборов президента.

      – Смотри, какой молодой этот Владимир, ― глядя в экран телика, улыбалась мама. ― Думаю, он станет хорошим президентом.

      – Поглядим! ― буркнул отец и, поднеся к лицу газету, посмотрел на нового президента. ― Небось, надолго не задержится на посту.

      Получается, весной двухтысячного года, когда были выборы, Нина была жива, и ей было девятнадцать. А умерла она летом двухтысячного, в день собственной свадьбы.

      Я родилась осенью двухтысячного.

      Значит, ее душа почти сразу после смерти снова пришла в эту жизнь, только уже в моем теле.

      Через три недели, в конце сентября, мне исполнится двадцать.

      Выходит, я девятнадцать лет ничего не знала о своей прошлой жизни, жила как обычный человек, но сейчас мне зачем-то показали эту жизнь…

      Именно сейчас. Когда я нахожусь в том же возрасте, в котором умерла Нина.

      Это точно неспроста.

      Я обязательно выясню, что от меня хочет душа Нины.

      Может, в прошлой жизни она не успела сделать что-то очень важное, и теперь это предстоит сделать мне?

      Той ночью, когда мне снились выборы, я как обезумевшая делилась эмоциями с соседками по палате и энергично размахивала руками.

      – Он впервые стал президентом в двухтысячном! Я тогда еще жива была. Мне было девятнадцать. Сейчас я живу в новой жизни, и он до сих пор на посту.

      В палату вошла медсестра, воткнула мне укол, и я вырубилась.

      После этого я поняла, что мне никто не верит.

      Нет, вру.

      Одна женщина в ситцевой сорочке мне верила.

      А еще она верила в то, что ночью прилетят инопланетяне и похитят ее для того, чтобы она поведала им какой-то страшный людской секрет.

      Пожалуй, она единственная слушала мои рассказы с открытым ртом и, делая умное лицо, качала головой.

      Я перестала делиться с людьми своими снами.

      Понимала, что в таком случае мне не суждено выйти из больницы.

      Стала вести себя как нормальный человек, но ночами продолжала блуждать по своей прошлой жизни и наслаждаться общением с родителями, которых мне так не хватает в этой ― реальной жизни.

      День за днем убеждала врачей, что я в полном порядке и что мне больше не нужно лечение.

      Соврала им, что я все выдумала про прошлую жизнь и убедила их, что у меня нет никаких последствий от удара молнией.

      Вуаля! Меня отпустили домой.

      А это означает одно: я наконец-то смогу начать складывать