Домашний арест или Новый папа по соседству. Олли Серж

собирать и отжимать воду.

      Спустя минуту я ловлю себя на том, что просто бесстыдно стою и пялюсь на девичью упругую задницу под шелковым халатиком. Вот это ночная эротика! Потрогать хочется страшно! Мой оголодавший за неделю в СИЗО организм реагирует возбуждением мгновенно.

      – Если не хотите помочь, то просто отойдите и не мешаете! – Шипит моя соседка, оборачиваясь и сдувая с лица выбившуюся из хвостика прядь волос.

      Хорошенькая, молоденькая простушка с веснушками на носу. Отвык я от таких лиц. Но что-то цепляющее взгляд в этом есть.

      Делаю шаг назад, наблюдая за манипуляциями соседки. В кружевном вырезе ночнушки красиво перекатывается мягкая грудь. Интересно… почему она без белья? А внизу? Его тоже нет?

      Прокашливаюсь, заставляя себя поднять глаза выше, потому что фантазии в этом случае бесперспективны. Так зачем начинать?

      – За такие шутки у нормальных бригад предусмотрены штрафы, – говорю и хмурюсь, потому что чувствую себя в некоторой степени виноватым. – У тебя есть договор?

      Соседка откидывает мокрое полотенце в ванну и поднимается на ноги.

      – Да какой, Господи, договор! Они брали дешевле всех. Обещали управиться до декабря. Мне их знакомые посоветовали, а у плиточника давление скачет на погоду. Его жена меня вторую неделю кормит обещаниями, что он приедет.

      – А остальные рабочие?

      – А остальные работать могут только после плиточника, – разводит она руками. – Надеюсь, что соседке снизу ничего не натекло. Она и так нас Верой ненавидит.

      – Почему ненавидит? – Искренне удивляюсь.

      Реально приятная девица передо мной стоит. Даже когда злится. А уж бабских истерик я видел тысячи!

      – Потому что заняться ей больше, видимо, нечем, – вздыхает моя сожительница.

      Забрасывает мокрые полотенца в стиральную машину и устало присаживается на край ванны.

      – Вы хотя бы не опасный? – Поднимает на меня глаза и болезненно усмехается. – А то я последнее время крайне невезучая.

      – А что? Похож на опасного? – Дергаю бровью и складываю на груди руки.

      Какая прямолинейность!

      – А разве все маньяки и извращенцы похожи на маньяков и извращенцев? – Замечает она резонно.

      – За эти преступления домашним арестом не отделаешься, – пожимаю плечами. – Будь спокойна.

      – Так что у вас? – Повышает девчонка голос и разгоняется праведным гневом. – Я бы хотела знать, уж простите! У меня маленький ребёнок. Девочка! И я – слабая женщина, которой больше некуда пойти. На двери нет замка. Как вы мне прикажите жить? Спать? Оставлять вещи? Готовить? О, Господи!

      Я замечаю, как ее глаза наполняются слезами.

      «Такая себе» с ее стороны картинка, согласен. Но почему-то совершенно не спешу раскрывать все карты. Кайфую, что передо мной, наконец, никто не присмыкается? Да, есть вполне такое… Забавное ощущение, когда на тебя кричат. Обычно, только Лина могла себе это позволить. Но она со мной вот как год не общается.

      – Тебя как зовут? – Киваю девчонке.

      – Надежда… –