Не подарочки для полковника. Воронцовы. Регина Янтарная

и ее с собой.

      – Ма-ша! – издаю одичалый вопль в трубку. – Отстань от меня и моей личной жизни. Если я один, значит, так должно быть! Когда это поймешь?

      – Никогда! – честно признается сестра.

      Безумно хочется сказать любимой Кровопийце, чтобы отстала, занялась своей непростой, запутанной жизнью, но терплю. Не хочу выслушивать от нее до конца жизни, какой я плохой, нечуткий, одним словом, неотесанный мужлан, непонимающий тонкую организацию женской души.

      – Машунь, скажи «нашим», приеду к вечеру. Честное слово. – Издаю губами звук, похожий на чмоканье и отключаюсь.

      Продолжаю лежать, глядя в натянутый белоснежный потолок. Рукой ощупываю пустое место на кровати рядом с собой. Многое бы отдал, чтобы в постели оказалась женщина, которую когда-то любил. Но не сложилось, не срослось.

      Жаль!

      Умом понимаю, что выбрал женщину не того полета. Надо было выбирать попроще, чтобы смогла выдержать тяжелые будни рядом с человеком, посвятившим свою жизнь спасению чужих людей.

      Моя нимфа не смогла, поэтому я женился на другой! На МЧС. Буду верен ей пока не встречу кого-то или не состарюсь.

      Меня устраивает мой выбор, моя жизнь. Но моих многочисленных родственников – нет. Попутного ветра им! Если мужская половина семьи молчит, сцепляя челюсти, скрипя зубами, то женская вечно точит мою нервную систему как вода камень.

      Чувство легкости бытия уходит в тот же момент, как вспоминаю о том, что сегодня придется навестить монстрячую семейку Воронцовых. Поглядеть в медовые глаза мамы и сестер-близняшек, в зеленые глаза бабушки Яси.

      – Выходной! – рычу на всю квартиру, повышая себе настроение. Как умею, так и радуюсь.

      На мой одичалый возглас никто не отвечает. Удручает, немного.

      – Заведу кошака? Или кошку? – чешу лоб. – Может, ну его, сразу двоих? Втроем веселее. Полковник из дома, кошки в пляс.

      В дверь комнаты стучат. Натягиваю одеяло до самого подбородка. Не пристало пятидесятилетней соседке, помогающей мне по хозяйству, глазеть на тридцатидвухлетнего голого мужика, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

      – Анна Ильинична, заходите! – приказываю громко.

      – Полковник! – белокурая улыбающаяся женщина, заглядывает в спальню. – Завтрак на столе, китель почистила. Сейчас схожу в магазин за продуктами, может, чего особенного купить? Всё-таки такой праздник раз в жизни!

      Гляжу на женщину, радуюсь, что в новом доме, куда я переехал неделю назад, нашлась доброжелательная соседка.

      – Минералки, и неприлично много, – жалобно прошу у сердобольной женщины, – всё «остальное» я вчера купил и употребил. Сегодня расплачиваюсь.

      Ухмыляется, понимает, что после вчерашней вечеринки в Управлении, в честь назначения меня полковником, мне настолько плохо, что спасет лишь ледяной душ, рассол и алкозельцер.

      Домработница уходит, а я топаю на балкон. Срочно нужен свежий весенний воздух. Запах в комнате равен эквиваленту угарного газа после пожара первой категории.

      Выхожу на балкон и вхожу в ступор…

      Между моим балконом и соседским нет перегородки, поэтому вижу, что там творится – женщина с обалденной фигурой в тонком алом платье прыгает босиком на балконе.

      Мило пищит:

      – Помогите!

      Тонкая женская фигура так и норовит привлечь внимание, но никто ее не слышит.

      – Что случилось?

      – Дверь балконная захлопнулась!

      Столбенею, замираю. Стою ни живой, ни мертвый, обдумывая ситуацию. Как назло голова гудит как трансформатор, внутренний шум не дает сосредоточиться.

      Невольно разглядываю тонкие щиколотки красавицы.

      Можно, конечно, вызвать МЧС, но лучше самому стать героем, спасти девушку, застрявшую на балконе.

      В чем есть – в одних боксерах бегу из квартиры.

      – Не может быть! – ору как оглашенный, заметив открытую дверь в квартиру соседки…

      Вваливаюсь в чужое жилье, нерешительно замираю у входа. Квартира встречает белизной стен и запахом ликера…

      По телу волнами пульсирует страх за чужого человека. Так бывает всегда во время спасательной операции.

      В первые секунды – включается страх за чужую жизнь, которую можно спасти. Потом мозг обдумывает ситуацию, идет принятие решение. После – мобилизация всех сил организма.

      С этой стадией у меня сегодня явно нелады. Но желание спасти человека – сильнее тела. Оно придает энергии, подзаряжает для подвига, на который тело и мозг сейчас не способны.

      Широкими шагами преодолеваю зал, открываю дверь, вылетаю на балкон.

      Вот дуреха! Почему без обуви весной вышла на балкон!

      Хватаю девчонку за аппетитные бедра, со всей силы дергаю на себя.

      Падает на меня как мешок…

      Тяжелая, блин!

      Скулю, потому что не уверен, что у меня когда-нибудь будут дети.

      Ну,