Училка и криминальный авторитет. Маша Малиновская

в меня.

      – Сядьте, – голос спокойный, но только глухой не услышит в нём угрозу. – Я не люблю есть один.

      И я почему-то не смею его ослушаться…

      8

      На стуле сижу, словно он подо мною раскалён. Не могу расслабиться. Что уж говорить про то, чтобы начать есть.

      Аким Максимович же совершенно не смущается. Придвигает к себе суп и с аппетитом начинает есть.

      – Вы не любите рыбный суп? – поднимает бровь. – Мой повар готовит отличный суп из сёмги. Он говорит, из чавычи получается вкуснее, но я особенных отличий не заметил.

      Ага, а если ещё и золотой ложкой, то вообще супер.

      – Люблю. Но обычно готовлю его из щуки или судака.

      – Я речную рыбу не ем вообще. Запах не нравится.

      Что ж, у богатых свои причуды. Мы, простой люд, щукой не гнушаемся.

      – Ешьте, Олеся Станиславовна, – кивает на мою супницу. – В моём доме от голода не умирают.

      – А может, я просто фигуру держу? – зеркалю его тон.

      – Мне и так нравится ваша фигура, – абсолютно беспристрастно отвечает и продолжает есть.

      Вот вроде бы и комплимент, и в то же время какой-то похабный.

      И только я собираюсь ответить что-то на такую наглость, как он продолжает, заткнув мне рот.

      – Имейте ввиду, Олеся Станиславовна, мой повар обидчив. Узнает, что не захотели пробовать его фирменный суп, разговаривать неделю не будет.

      Манипулятор тот ещё. Откуда бы повару и узнать-то…

      – Ну если только чтобы повара не обижать.

      Беру ложку и набираю в неё суп. Слегка дую на него, чтобы не обжечься – не люблю горячую еду да и врач запретила для горла, и так вечно связки из-за работы повреждены. Подношу ко рту и пробую немного.

      Действительно вкусно. Запах изумительный, вкус мягкий, не забит пряностями.

      Когда набираю вторую ложку, вдруг замечаю, что Аким Максимович внимательно наблюдает за тем, как я ем. Буквально смотрит, не отрываясь.

      Это… смущает меня. Мягко говоря. Я даже чувствую, как теплеют мои щёки.

      У него хищный взгляд. Острый и внимательный. Смотрит так, словно орёл добычу высматривает. Того и гляди, вот-вот вцепится.

      Я вообще не люблю, когда меня разглядывают. Дети на уроке не в счёт. Но когда взрослые шарят взглядом, меня смущает. Хочется набросить на себя что-то и поплотнее закутаться, закрыться.

      – Если вы будете так смотреть, я подавлюсь, – поправляю очки.

      – Вы просто очень вкусно едите, – говорит негромко, и у меня от странных рокочущих ноток в его голосе мурашки по плечам бегут. – Сразу… голод вызывает.

      – Хотеть есть не по аппетиту, а из-за визуального наблюдения того, как ест кто-то другой – это один из видов РПП, – не нахожусь, что ещё сказать.

      – РПП? – вздёргивает брови в удивлении.

      – Расстройство пищевого поведения.

      Он смотрит на меня ещё с секунду, а потом прыскает и начинает откровенно хохотать.

      – Нет, Олеся Станиславовна, – говорит делано серьёзно, успокоившись, но всё ещё с трудом сдерживая улыбку, – у меня нет