Он и Я. Елена Тодорова

у тебя… У тебя есть семья?

      Сердце невольно набирает оборотов. Я не должна сейчас об этом думать. Да и позже – тоже. Но в данный момент, в сложившейся ситуации, особенно. В конце концов, это не мое дело! Не должна думать, но думаю…

      Пожалуйста-пожалуйста, пусть у него не будет жены!

      Так горячо взываю к небу, словно и правда верю, что мое безрассудное желание при случае способно разрушить состоявшийся факт.

      – Нет.

      Вспышка радости опаляет грудь. Сердце, будто нарвавшись на трамплин, куда-то летит… Плевать.

      Практически сразу же мне и этого становится мало.

      – Совсем никого?

      – Никого, о ком бы стоило тебе рассказывать.

      Шмякаюсь обратно на землю. Отрезвляюще, прямо на задницу. Но быстро справляюсь с эмоциями. Скрещивая руки на груди, задираю нос.

      Следовало бы гордо удалиться. Только вместо этого…

      – Ты можешь меня обнять? Мне холодно и страшно, – выдаю требовательным тоном то, что вовсе не планировала.

      Сама своей наглости и смелости поражаюсь.

      Таир – не плюшевый медведь. Не добрый и не отзывчивый. Рассчитывать на подобное – верх идиотизма.

      – Можно, я хоть сама тебя обниму? – заметно сбавляю обороты и голос разительно смягчаю. – Ненадолго.

      Да, это, определенно, выглядит так же жалко, как и звучит. Вот только, кроме него, мне больше не у кого просить поддержки.

      – Две минуты.

      Едва Тарский заканчивает, налетаю на него, как безумный вихрь. Обхватываю руками, вжимаюсь, пытаюсь впитать тепло и силу.

      Он огромный, горячий и будто каменный. Мне нравится. Очень нравится. Лучше этого ничего не испытывала. Поднимаясь на носочки, касаюсь его шеи носом. Вдыхаю дурманящий аромат: концентрированное сочетание его собственного запаха и резковатых древесно-цитрусовых ноток парфюма.

      И это слишком быстро заканчивается. Единственный раз ко мне прикасается, когда сжимает плечи и решительно отодвигает, словно ему, в самом деле, буквально невыносима близость со мной.

      Стараюсь не принимать на свой счет. Для себя самой сочиняю теорию, что он так со всеми.

      – Придумай что-нибудь, чтобы я могла выбраться из дома, – выпаливаю, как обычно, нахально, игнорируя заливающий щеки жар. – Иначе я сойду с ума и сама кого-нибудь пристрелю.

      – Главное, не себя, – все, что он говорит, прежде чем выйти и оставить меня в состоянии очевидной растерянности.

      5

      На следующий день Таир куда-то с самого утра уезжает. Я психую, естественно. Как он мог бросить меня? Даже не объяснил ничего. От нижестоящих узнала, что дела, видите ли, у него срочные возникли.

      Не день, а сказка!

      Алевтина, кухарка, в плов лука натерла, будто сто раз ее не просила так не делать! Снова икру ложкой приходится есть. Черный хлеб закончился, а белый – совсем не то. Без ничего наворачиваю. Такая у меня извращенная натура.

      – Ой, царевна, что творишь? Живот скрутит!

      – И пусть! Кормить меня нужно вовремя, – продолжая махать ложкой, непонятно кому хуже сделать пытаюсь.

      – Так