Полюса притяжения. Елена Тодорова

по знакомому макету.

      Направляя в ее сторону взгляд, мужчина слегка усмехается, но поддерживает ее попытки завести разговор.

      – Хорошо. Как у тебя?

      – Хорошо – это прекрасно. Но, прости, как ты вообще жил без меня? Все эти дни? Целый день сегодня? Как у тебя получилось? – со смехом возмущается девушка.

      Рагнарин хмыкает в ответ на ее шутливые претензии и тоже смеется.

      – Честно? Думал о тебе, Янка, – задерживает на ней взгляд. – Много.

      И у нее в груди становится так горячо. Сердце ходит разлаженно: то слишком сильно перегоняя кровь, то, как будто забывая о своей функциональной направленности, делает тягучую паузу.

      Не переставая улыбаться, она отворачивается к окну и оставшуюся часть дороги сидит молча, перебирая каждое слово из тех двух коротких фраз.

      6

      В ресторане, который для них выбрал Денис, царит богемная и, тем не менее, довольно уютная атмосфера. Несмотря на разделенные зоны отдыха, в зале шумно. Приглушенное освещение разбавляют плавно гуляющие разноцветные блики софитов.

      Яна мало ест. В нее попросту не лезет. Она много болтает. Говорит полнейшую ерунду, но Рагнарин улыбается, и она чувствует себя невероятно счастливой.

      – Я люблю петь. Очень люблю! Я мечтала, Боже, я так много мечтала петь на сцене! Папа… – берет небольшую паузу, но, отрешившись от любых негативных эмоций, продолжает улыбаться Денису. – Я никому даже говорить не смела. Папа бы никогда не позволил. Тихо мечтала. Тайно, – вздыхает.

      – Скрывать свои мечты – шаткая позиция, если хочешь чего-то добиться, – замечает он.

      А Шахину захватывает грусть.

      Такая сила слышится в его словах и читается во взгляде, которой нет внутри нее. И, вероятно, не будет никогда.

      – Да. Я понимаю. Не знаю… – вздыхает, опуская глаза. Смотрит на скатерть, на которой, в общем-то, нечего рассматривать. Она однотонная. – Я такая наивная. Делаю то, что мне говорят, а сама жду, что моя мечта без меня победит.

      На глаза наворачиваются слезы, но она улыбается. Светится, словно до сих пор в это трепетно и неустанно верит. Задирая подбородок, смотрит в потолок. Издает хриплый смешок. Качает головой. И под его внимательным взглядом переключается на другую, более безопасную тему:

      – Я люблю море. И небо. Там, где я родилась, счастливое небо и радостное море. Да, именно так. Там, на берегу, глядя в небо, можно кричать. Можно выкричать все-все свои чувства. Небо все принимает. Небо всех любит.

      Рагнарин смотрит на нее. И его сознание простреливает четкая и упорная мысль:

      «Какая она, Янка, неземная…»

      В шумной и жадной массе людей она словно заблудившийся солнечный луч, который скользнул в глубокую тень. Яна не боится казаться смешной или глупой. Она живет лишь тем, что у нее внутри, не принимая негатив извне.

      – Расскажи мне что-нибудь? – просит девушка. – Что ты любишь?

      – Так, как ты, вероятно, ничего.

      Рагнарин все видит намного проще. Не так, как описывает она.

      – Ну,