Ты – всё. Елена Тодорова

Хрипло прочищаю горло.

      Но взгляда с нее не свожу.

      – Ты сказал, что вражды нет!

      – А я с тобой и не воюю.

      В глазах Юнии стынет растерянность. Позволяя ей изучать свое лицо, делаю самое, мать вашу, невозмутимое лицо.

      – Зато я с тобой воюю, – шипит с искренней ненавистью. – Готова убить тебя, ясно?!

      Стискиваю челюсти. А заодно и хрупкую, мать вашу, шейку Ю.

      Сука… За что???

      Со мной-то понятно… Ее замужество, айтишники, Архипов! Все эти, ебана в рот, мудаки!

      И то я ее убивать не планирую.

      О чем она снова орет?! Сама же в своей бездне тонет. Чувствую. С трудом держу. И пока держу, корежит так, будто реально в лаве плаваем.

      – Ты можешь убить меня поцелуем.

      – Что?!

      – Я сказал, поцелуй меня.

      – Нет!

      – Поцелуй, чтобы проверить.

      – Зачем тебе?..

      – Я сказал, поцелуй меня, – срываюсь, откровенно вымогаю.

      И сам ее зализываю.

      Отталкивает.

      Но тут же смотрит на мои губы.

      Не успеваю вскипеть. Оглушенный нашим общим безумным дыханием, пробую снова. И снова. И снова. И снова… Пока Ю, трепыхнувшись в последний раз, не перестает сопротивляться.

      Сначала застывает.

      А потом…

      Двигает губами, сжимает мой язык, провоцирует влажное трение.

      Я задыхаюсь. Стону. Заглатываю вкус Ю. Ее слюна вязкая. В ней голод и жар. Боль и страх. Желание и тоска. Нежность и злость. В ней крики о помощи. В ней моя Ю!

      Кажется…

      Блядь… Кажется, будто мы падаем.

      Пульс отбивает сумасшедшие ритмы. Ебашит мой организм гормонами, словно электрическим током. Перетряхивает основательно. Сжигает дочерна.

      Сука… Меня так накрывает, что я едва выдерживаю этот контакт.

      Вселенная начинает вращаться вокруг меня. И пока она вертится, кажется, что послойно с меня кожные покровы слизывает. Когда оболочку снимает, распадаюсь на куски, словно графическая модель на пиксели.

      Присасываюсь яростнее. Растерзываю рот Ю. Притворяясь, что не сдох за минуту тысячу раз, ебу его языком. Пальцами себе помогаю, потому что жадно мало мне проклятой Филатовой. Оттягивая ее распухшую нижнюю губу, давлю на зубы, которыми то и дело норовит ухватить, чтобы смочить в горячей слюне зудящие подушечки. Отрываясь, язык ее прижимаю. Добираясь до горла, вынуждаю давиться.

      Вдох. Выход. Вдох.

      Глаза в глаза.

      Снова набрасываюсь на рот.

      Мокрой рукой по голому бедру Ю прохожусь. Ощутив, как она зажимается, врываюсь под юбку. Немедля забираюсь в трусы.

      И сразу же, мать вашу, понимаю… Увлажнять пальцы было лишним.

      Она мокрая. И, с-с-сука, одуряюще нежная. Не такая, как все.

      Не такая.

      Е-е-е-ба-ть… Моя. Моя. Моя.

      Не зая, блядь… Пушок-то на месте.

      Размазывая горячие соки, ловлю возбуждение Ю ноздрями. Пряный запах бьет по рецепторам, как первосортная ширка. Игнорируя все стоп-сигналы, агрессивно в легкие.

      Опасно. Убьет.

      Да, блядь… Да. Раскидывает.

      Переадресовывая