Люби сильнее. Елена Тодорова

служит жест, который мне в ее исполнении с детства хорошо знаком – средний палец. Хорошо, что не с двух рук.

      – Не пойдешь, значит? – звучу якобы мирно и сдержанно.

      Только дыхание все еще срывается.

      – Конечно, нет, – выпаливает подорванным шепотом. – Теперь нет!

      – Стой, – прихватываю за локоть, когда слинять намеревается. – Выдохни и подумай…

      – У меня нет на тебя времени, – чеканит, не давая закончить. – Так ты днем сказал? Вот и у меня! Отпусти, – дергается в сторону.

      Я отпускаю, но преграждаю путь.

      – Не выслушаешь?

      Глаза в глаза. И время будто останавливается. Только сейчас мы не сплетаемся, как раньше. В воздухе сцепляемся.

      – Нет.

      Понимаю, что не выйдет нормального диалога, пока не успокоимся.

      – Когда?

      – Что «когда»?

      – Когда ты будешь готова говорить?

      – Никогда!

      – Послушай, святоша, блядь…

      – Больше я тебе ничего не должна.

      Она тупо обходит меня и, петляя между деревьями, чешет к калитке.

      Твою мать…

      Да, я виноват. Но и Маруся…

      Черт возьми…

      Иду за ней, но держусь на расстоянии. Она пару раз оглядывается, словно для того, чтобы убедиться, что не одна, и, не сбавляя темпа, продвигается к дому. Так и добираемся до парадного крыльца.

      Я должен что-то сказать, но ничего разумного на выбросе эмоций в голову не лезет. Поэтому молчу, позволяя ей захлопнуть перед собой дверь.

      Ждала… Ждала…

      9

      Мария

      На следующий день я стараюсь жить.

      Кажется, сердце безостановочно в усиленном режиме работает. Руки дрожат. Нет, все тело трясет. Внутри сумасшедшая пляска эмоций, отбивают ударными ритмами.

      Я не переживу этого… Не переживу…

      Зачем же он так? Зачем?

      За ночь глаз не сомкнула. Выпадая из реальности, упорно видела только Ярика. Но не спала. Нет, я не спала. Физически не получалось. Только Град в сознании и подсознании. Не могу я без него! Без него ничего не могу. Боль и тоска глубже, чем три года назад, когда уезжал.

      То, как он трогал меня, как обнимал – в этом такая одержимая потребность сквозила. Озноб и жар, даже сейчас, когда вспоминаю. В груди все тугим жгутом скручивает. Импульсы, как раскаленные лампочки по всему телу.

      Неужели он так со всеми?

      Неужели так бывает?

      Зачем? Зачем…

      Утром вновь как чумная. Долго умываюсь холодной водой. Чтобы убрать воспаление и отек, закапываю глаза и накладываю патчи. Долго ловлю собственный взгляд в отражении. Он ни в какую не приобретает ясность. Не от мира сего, вот как я это называю. Живу в вымышленном.

      Но сегодня я сделаю все иначе. Не пустые угрозы бросала. Мне нужно двигаться дальше.

      – Мм-м, красивое платье, – одобряет мама, когда спускаюсь вниз.

      – Выпустишь Десси? Я сегодня спешу, – первое вранье. – Только следи, чтобы калитки были заперты. Лука вернулся… Сама понимаешь.

      Прячу