Куншт-камера. Алексей Розенберг

хорошо. Оттого осторожно немного налив, Виктор Николаевич оттопыривает мизинец и аккуратно взявши стопочку подносит ее ко рту.

      Но выпить не успевает, так как распахиваются двери и в столовую буквально врывается Маргарита Петровна в невообразимом наряде. Она, размахивая руками, прыжками допрыгивает до стола, корчит Виктору Николаевичу сатанинскую рожу, выхватывает стопку и со всего маху швыряет ее в стену, от чего стопка разлетается на сотню осколков. Засим, проревев нечто нечленораздельное, Маргарита Петровна прыжками покидает столовую, громко хлопнув дверьми.

      Виктор Николаевич некоторое время скучает в легком шоке, пуская слюну из открытого рта прямо в тарелку с мясом. Затем, немного придя в себя, он осторожно выглядывает за двери и, не обнаружив там экстравагантную Маргариту Петровну, возвращается к столу, с целью продолжить прием пищи. Мясо по-прежнему очень вкусное и по-прежнему идет не очень хорошо, и ввиду отсутствия стопочки Виктор Николаевич решается отпить непосредственно из запотевшего графинчика. Оттопырив мизинец, он аккуратно берет графинчик за горлышко и подносит ко рту…

      Придя в себя от очередного шока, Виктор Николаевич вытер слезы, стряхнул с себя осколки графинчика, хватил тарелку с мясом об стену и растоптал гарнир. Затем в гневе перевернул стол, выбросил стул в окно, изорвал на себе манишку и ушел из дома, громко хлопнув входными дверями…

      Зря стушевался

      Петр Петрович, выкушавши графинчик водочки под соленые грибки, сидел теперь развалившись на стуле, и с благодушной улыбкой слушал благоглупости, которые тараторила раскрасневшаяся после бутылки красного вина Ольга Семеновна.

      – Экая курва, – думал Петр Петрович, рассматривая Ольгу Семеновну, – Посмотри только, как языком метет! Что бы ты, интересно, запела, ежели бы тебе вилкою в глаз тыкнуть?

      Петр Петрович с сомнением покосился на вилку, но эксперимент ставить не стал, а откупорил второй графинчик и бутылку красного.

      – Давайте-ка, любезная Ольга Семеновна, хватим с вами на брудершафт! – сказал он, разливая напитки по граненым стаканам.

      Ольга Семеновна на секунду остановила поток красноречия, согласилась, они выпили, трижды облобызались и Петр Петрович вновь благодушно раскинулся на стуле, а Ольга Семеновна открыла плотину красноречия.

      – Нет, – подумал Петр Петрович, – Пожалуй, вилка в глаз – это безвкусица. Да и потом: как лежать в одной постели с дамочкой, у которой из глаза бесцеремонно торчит вилка? Можно и самому невзначай в потемках наткнуться…

      Петр Петрович с сожалением вздохнул и предложил Ольге Семеновне еще раз выпить на брудершафт.

      Ольга Семеновна было согласилось, но тут ее стало безудержно тошнить, и она убежала в уборную.

      – Вот черт! – вслух выругался Петр Петрович, – Надо было все-таки не тушеваться – все равно не видать мне нынче ночью любовных утех!..

      И в этом