Училка и мажор. Маша Малиновская

не всё сразу. Я люблю распаковывать подарки медленно.

      – У меня даже слов нет… – сжимаю виски. – Ты просто…

      – Сексуальный? Офигенный? – снова ухмыляется, прислонившись спиной к тумбе кафедры.

      – Наглый. Хамоватый. Испорченный!

      – Уж какой есть, – подмигивает. – Но давай к делу. Я жду, – кивает вполне однозначно на мою блузку.

      – Удали фотку, Семён. Это частное фото, я, между прочим, могу на тебя заявление написать за хищение телефона и вмешательство в частную жизнь, – говорю так серьёзно, как только могу. – Тебе ли, как будущему юристу, этого не понимать.

      В какой-то момент мне даже кажется, что его это проняло. Но нет. Это просто весёлая игра с его стороны.

      – Хорошая попытка, Адамовна. Но телефон я отдал на ресепшн в клубе, а фотку всё же купил на аукционе на стоке. С лицензией. Ну а про шантаж… Мы же никому не скажем, правда? – он отталкивается от тумбы и встаёт на обе ноги ровно. – Но если не хочешь, то ладно, пойду пацанам покажу. Они заценят. И так как фото мною куплено, то можно и мерч запустить. Календарики там, тетрадки, кружки… К новому году от кафедры английского языка, к примеру. Как тебе?

      Сучонок.

      – Ну я пошёл? – делает стремительный шаг к двери.

      – Стой, – я хватаю его за рукав прежде, чем мозг даёт оценку собственным действиям.

      Радич останавливается и складывает руки на груди, всем видом понукая меня.

      Засранец. Козёл. Да чтоб тебя…

      Горло пересыхает, а на щеках появляется жар. Перед глазами плывёт всё от стыда.

      – Чёрт тебя дери! – говорю и хватаюсь за верхнюю пуговицу блузки.

      Рывком расстёгиваю её, а потом дрожащими пальцами берусь за вторую. И тут вдруг в дверь раздаётся стук. Я резко выдыхаю и в ужасе отшатываюсь. Хорошо, что не успела! Вот же я дура!

      – Василина Адамовна, сегодня совещание кафедры в семнадцать часов, – сообщает, заглянув, секретарь декана. – Вас в чат ещё не добавили, поэтому я пришла сказать.

      – Хорошо, – отвечаю сипловато, в надежде, что ничего подозрительного она не заметила.

      – И ещё вот – подпишите, – она входит и вытаскивает из кипы на локте какую-то бумажку. – Это по поводу отпуска на лето. Мы списки заранее составляем и утверждаем.

      Я беру на столе ручку и замечаю, как подрагивают мои пальцы, а пластик скользит по выступившей на коже влаге.

      – В следующий раз тогда закончим, Василина Адамовна, – говорит Радич и подмигивает за спиной секретарши.

      Он прикрывает за собой дверь, а я испытываю острое, почти болезненное облегчение. Едва не сползаю под стол на онемевших ногах, вовремя ухватившись за край столешницы.

      – Ой у меня тоже под конец дня на каблуках уже ноги подкашиваются, – понимающе хихикает секретарша и кивает на свои ступни. – Поэтому вон: ближе к трём в балетки переобуваюсь.

      – Угу, – растерянно киваю я.

      Понимаю, что это не конец. И этот говнюк просто так не отстанет. Я в капкане.

      Только почему-то соски так и саднят после его взгляда даже через одежду…