Ты теперь моя. Елена Тодорова

фанатизма, пожалуйста.

      – Так что? Отпустишь?

      Он втягивает губы, закусывает их изнутри и медленно вдыхает через нос. Разве он не понимает, что сам факт того, чтобы спрашивать у него разрешения, сминает мне душу?

      – Не хочешь сдавать позиции? – стараюсь говорить мягко, но обида прорывается. – Ты же меня столько раз силой подавлял. Был бы выбор, я бы с тобой после такого даже разговаривать не стала. Ты это понимаешь? – замечая дрожь в ладонях, сжимаю их в кулаки. – Пойди и ты хоть раз мне на уступки. Я не посчитаю это слабостью. Напротив.

      После продолжительного молчания, подкрепленного тяжелым взглядом, Сауль все же отвечает:

      – Хорошо. Но Макар и Семен будут с тобой. Целый вечер. Предупреди именинницу.

      Меня захлестывает возмущение. Однако я делаю глубокий вдох и приказываю себе ценить то малое, чего удалось добиться.

      – Спасибо.

      Это не капитуляция. Стратегическое отступление.

      Я тебе еще устрою.

      13

      Юля

      – Твоя первая драка случилась из-за ярости? – прерывистым шепотом задает Саулю вопрос внук мэра. Выказывая нетерпение, всматриваясь в лицо мужчины, практически заваливается грудью на стол. – Она была очень кровавой?

      Я невольно улыбаюсь, читая в его глазах неприкрытый восторг.

      – Иван, – одергивает мальчика мама, невестка Ставницера. – За столом неприлично задавать такие вопросы.

      – Моя первая драка случилась из-за воды.

      Пока мальчишка теряется, соображая, что подразумевает эта информация, я не сдерживаю интереса:

      – Ты хотел сказать, из-за моря?

      – Из-за воды. В детдоме нас заставляли поливать цветы. Я облил из шланга третьеклассника. И он толкнул меня.

      – Просто толкнул? – уточняет Иван тем же задавленным шепотом. – А сколько было тебе?

      – Я был в первом классе.

      – В первом классе! Ого! И что? Как? Ты врезал ему? До крови?

      Саульский слегка качает головой. Это не отрицание. Больше походит на осуждение собственных действий.

      – Суть в том, что моя агрессия не была оправданной, – меня такой ответ несколько удивляет. – И с того самого дня у меня начались проблемы.

      Глаза Ивана расширяются.

      – Все хотели с тобой подраться?

      – Нет. Я сам на это подсел. Искал причины, чтобы с кем-то сцепиться. И находил проблемы. Бóльшие и бóльшие.

      – А почему?

      – Иван, дай человеку поесть, – вновь одергивает парнишку мать.

      Однако Сауль все же повторяет ключевые слова:

      – Потому что моя агрессия не была оправданной.

      В повисшей тишине отчетливо слышен мой шумный вздох.

      – Юля, – спохватывается Катерина Львовна – жена мэра. – Вы не стесняйтесь, пожалуйста! А то я не умею гостеприимничать навязчиво. Останетесь голодной, – смеется.

      Остальные тоже подхватывают. И я улыбаюсь.

      – Я не стесняюсь. Спасибо. Все попробую! Меня не нужно уговаривать.

      – Смею предположить, что Рома просил блюсти этикет? – вопрос Виктора Степановича вгоняет меня в ступор.

      Краснея,