Непобедимый. Право на семью. Елена Тодорова

дикостью засасывать кожу, дергаюсь и громко стону.

      – Миша-Миша…

      Поднимая голову, топит в своей темноте. А потом… Успеваю вдохнуть, нервно пройтись по губам языком, прежде чем он впивается в них своим ртом. Я больше не теряюсь. С готовностью принимаю. Целую в ответ. Но я никак не могу совладать со своими чувствами. Меня снова захлестывает. Кажется, что не на твердой поверхности лежу, а проваливаюсь в какое-то густое и вязкое варево. Горячо. Терпко. Сладко.

      Сердце чертит сумасшедшую кардиограмму. Взлетают пики в невиданные дали. Чтобы пару секунд спустя резко рухнуть вниз и снова стремительно умчаться ввысь.

      – Тебе нравится меня целовать? Это тебя тоже возбуждает? – тараторю я между поцелуями. – Ты хочешь… Хочешь со мной слиться?

      – Полина, – вроде и не выдает каких-то особых интонаций, а будто обрубает.

      – Что? Ответь мне… – только шумно вздыхаю, когда стягивает мою сорочку вниз и полностью оголяет грудь. – Я тебя спрашиваю… Миша-Миша…

      – Лежи тихо, Полина-Полина.

      То ли кричу, то ли стону, потому что Тихомиров неожиданно проходится языком по моему соску. Я же будто таю. Растекаюсь. Мелко-мелко дрожу и горю. Готовлюсь умереть… Ну, как минимум лишиться сознания. Но Миша вдруг так же резко останавливается. Пока я пытаюсь отдышаться и хоть что-то понять, спокойно поправляет мою одежду. Однако взглядом не только сорочку, все слои кожи срывает.

      Как ему удается держать это пламя внутри?

      И снова, не давая никаких пояснений, целует. Делает это с аппетитом, но при этом все равно, будто по какому-то плану. Методично, достаточно осторожно, технически выверенно. Ничего более себе не позволяет. Догадываюсь, что там у него какие-то пункты, которые он открывает строго по плану.

      «Стонов и вздохов ты от меня не услышишь…»

      Собравшись с силами, отталкиваю его.

      – Перестань… Я больше не хочу… – сбивчиво, но уверенно выдыхаю я.

      Наконец, Тихомиров смотрит на меня. Не то чтобы растерянно… Но явно что-то не понимает и пытается разгадать.

      Окончательно расстроившись, толкаю его в грудь и резко сажусь. Опуская взгляд, возвращаю на плечи тонкие бретельки комбинации.

      – И вообще больше не целуй меня. Никогда! – требую сгоряча. – Я… Я не хочу… Так не хочу.

      – Чего же ты хочешь, принцесса Аравина? – тон такой, будто не верит ни одну моему слову.

      Боже, конечно же, не верит.

      – Я тебе уже говорила.

      – Повтори.

      Злость придает смелости.

      – Чтобы ты меня любил! А не просто… все это и дети…

      Миша долго смотрит. Изучает мое лицо, словно примеряя задачу по силе.

      – Если это случится, я обязательно тебя уведомлю.

      Как всегда, рассудительный и прямолинейный. А меня от этой честности сначала на куски рвет, а потом захлестывает отчаянием.

      – И на том спасибо, о, благороднейший Михаил, черт возьми, «Непобедимый» Тихомиров! Если у меня случится… – на эмоциях срываюсь. – Я тебе