Непобедимый. Право на семью. Елена Тодорова

отлично, – кивает Тихомиров. – Я заберу тебя в семь.

      – Хорошо, – повторяю его движение. – Теперь я могу идти? Знаешь, – важно, как бы между прочим, замечаю я, – у меня еще дела…

      Договорить не успеваю. Да что там! Забываю обо всем и о необходимости дышать, когда Миша шагает ко мне, наклоняется и без каких-либо предупреждений прижимается губами к моим губам. С опозданием осознаю, что его крупная сильная ладонь в этот момент давит мне на затылок, а сама я испуганно упираюсь нервно стиснутыми кулаками прямо в его горячую и одуряюще твердую грудь.

      Это не настоящий поцелуй. Он не раздвигает мои губы, не пытается их сминать и как-то захватывать. Непобедимый просто прижимается ртом к моему рту, и тем самым запускает под моей кожей в оцепеневших от напряжения мышцах жгучие молнии.

      Не знаю, сколько длится это мгновение, но я, кажется, успеваю смотаться в космос. Плавно шмякаюсь обратно, когда Тихомиров отрывается и напоследок обжигает мои губы своим дыханием. От этого их так сильно щиплет, что я не в силах сдержать нервное движение языка – облизываюсь.

      – Можешь идти, – отпуская на словах, взглядом держит.

      Пошатнувшись, мягко отталкиваюсь, чтобы встать обратно на всю стопу. Потому как, оказывается, в процессе я сама к нему тянулась. Шумно выдыхаю и резко разворачиваюсь. Не прощаясь, ухожу. Шагаю при этом, как робот. Губы нестерпимо покалывает – я их уже кусаю. Под кожей носятся волны жара. В голове творится полнейшая сумятица.

      Он будет так делать всегда?

      Ну да, ведь в этом ничего запредельного нет. Но, Божечки, как же я буду это переживать? А если Миша дальше пойдет? Меня целовали раньше. Целовали по-настоящему. Я же не совсем дремучая. Просто… Что-то не так именно между нами. Между мной и Тихомировым. Он лишь прикасается, а меня насквозь прожигает током. Шарашит так, что я выстреливаю.

      Это странное состояние немножко спадает, но полностью не проходит. Ни через час, ни через два. Хожу по ателье, разговариваю с мамой, Мирой и тетей Полиной, позволяю снять мерки… И думаю, думаю, думаю… Целый день Миша в мыслях. И, конечно же, рикошетом в сердце. Оно тонко-тонко, будто натянуто, бьется в груди. Беспокоится, пытается что-то сказать и непрерывно рвется к Тихомирову.

      – Девять метров, ты уверена? – десятый раз переспрашивают то мама, то Мира, то дизайнер.

      Только тетя Полина молча улыбается. Она принимает любые варианты и любит исполнять желания.

      – Нам придется нанять целую свиту, чтобы таскать за тобой этот шлейф, – бормочет мама.

      – Проблема, что ли? – пожимаю я плечами.

      – Не столько в этом, сколько в твоем удобстве.

      – Пусть сделают отстегивающийся, – предлагает тетя Полина.

      Мама смеется и только качает головой.

      – Одумайся, пока не поздно.

      – Нет, – решительно отсекают я. – Сказала, девять метров – значит, будет девять.

      9

      Непобедимый

      – Ты закончила? – смотрю на практически нетронутое мороженое.

      Перед этим два блюда унесли в подобном состоянии.

      – Да, – выдыхает Полина и