Боги должны уйти. Ноэми Норд

страх – сладчайшее из яств».

      «Я отравлю его насмерть».

      «Нам нужен дождь. Моли о нем. Кричи. Страдай!»

      Жабий жрец повесил ритуальный топор на пояс, с лезвия скатилась тяжелая капля.

      Кровь. Чья кровь?

      Тень синих перьев скользнула по бесчувственному телу, даруя прохладу пересохшим губам.

      «Что сделал ты со мной?»

      «То, что никто не посмел».

      Жрец наклонился к лицу, язык вывалился из норы, обрамленной гнилыми зубами. Он облизал соль с моих щек и лба».

      «Ни слезинки не нашел».

      «Уйди!»

      «Так говорят все женщины. Ты не разжалобишь меня».

      Мерзкие пальцы поползли по груди, сорвали пояс, коснулись бедер.

      «Я жаждал ввести тебя в дом женой».

      Еще одна тяжелая багровая капля зашипела на раскаленном песке.

      Жрец поднялся. Черный вопль, расколовший небо, смел грязную тень прочь, обратив ее крестиком улетающего грифа над головой. Я осталась одна.

      Зрачки глядели на солнце, огонь расплавлял дно глаз. Ослепнуть – лучшая награда перед встречей с жестоким богом.

      Он должен прийти. Он не спешил. Я высыхала от жажды, как змея на раскаленном песке.

      Я ждала.

      Час. Два. Три.

      Солнце уже скрылось за скалой Виноватых Женщин, а бог не появлялся.

      Тени острых вершин удлинились и заслонили раскаленное тело от пекла. Юркая ящерка промелькнула и скрылась в камнях, гриф снизил круги, и тень широких крыльев освежила лицо.

      Кто-то задел веки – я открыла глаза.

      Маленькая игуана испуганно отпрянула от лица. Чешуйки на боках блеснули ослепительным изумрудом.

      Я вспомнила эту маленькую ящерицу.

      Храбрый Лис ловил малюток голыми руками и насаживал на острые ветки. Ящерки медленно коптились в дыме костра, их сок стекал на угли. Юноша, запрокинув лицо, слизывал летящие масляные капли, и с хрустом перемалывал зубами вяленые хвосты:

      – Мое тело станет таким же выносливым, живучим и ловким, как тело игуаны, – хвалился он. – Но и о твоем теле надо позаботиться. Эту, самую жирную ящерицу, я приготовлю для тебя. Вырастешь – будешь быстрой и плодовитой, как игуана.

      Вытащив добычу из мешка, он удивился:

      «Погляди. У ящерицы синие глаза».

      «Отпусти ее. У мамы такие глаза. И у меня. У нас одна кровь».

      «Смеешься! Человек не родня игуанам».

      «А вот и родня!» – я вытряхнула мешок, и стайка пленниц скрылась в камнях.

      «Это глупо, – сказал Храбрый Лис. – Все равно их поймают братья.

      «Не поймают. Игуаны умные. Им хватит одного урока, чтобы впредь вам не попадаться».

      Маленькая игуана снова коснулась моего лба.

      Пусть бы она вонзила зубы в глаза, пусть бы прокусила жилы. Я устала умирать. Тело покрылось волдырями. Солнечные лучи прожарили его до костей. Острые грани песчинок сверкали, как маленькие стрелы, и горели острее граней алмаза, ярче золы из костра.

      Снова быстрая тень разбудила меня.

      Игуана