Друг мой, враг мой. Дарья Щедрина

наблюдал за одноклассником. После всех рассказов Женьки о безобразиях, творимых папашей-пьянчугой в семье, после синяков и ссадин на теле, которые нельзя было не заметить в раздевалке перед уроком физкультуры, Дрёмов должен был радоваться избавлению или хотя бы облегченно вздыхать. Но Женька ходил мрачнее тучи и отказывался разговаривать. Саньке даже расхотелось его подкалывать.

      Однажды он не выдержал и попросил Климову:

      – Алинка, слушай, а спроси Джексона – чё с ним происходит? Ходит как привидение, ничего не замечает.

      – Лисин, ты дурак? – вскинула на него синие глаза девушка. – Он же близкого человека потерял!

      «Близкого? – с удивлением подумал Санька. – Как может такой человек быть близким? Вечно пьяный, ни копейки не приносящий в дом, тиранящий семью, поднимающий руку на мать и сына… и все-таки близкий?»

      Он задумался о своей матери. Можно ли ее считать близким человеком? Она регулярно присылала деньги на воспитание сына, раз в пару месяцев звонила, задавала дежурные вопросы: «Как учеба? Как здоровье?», получая на них дежурный ответ: «Нормально!»

      Уже четыре года мать не могла приехать даже в отпуск – якобы дела не позволяли. А Санька перестал ждать ее визитов, окончательно поняв, что матери он не нужен. Ну и ладно! Она ему тоже не нужна. Да и матерью ее можно было считать чисто условно.

      Повод для серьезного разговора подвернулся совершенно случайно.

      На зимних каникулах классная, Алевтина Васильевна, попросила Дрёмова и Лисина перетаскать парты из кабинета в коридор на время ремонта пола. Ребята таскали тяжелые столы вместе, время от времени обмениваясь фразами: «Держи крепче, Лис!», «Осторожно опускай, Джексон!». Плотно прижатые друг к другу, ряды парт скапливались в углу школьной рекреации.

      – Женька, скажи честно: ты жалеешь своего отца? – неожиданно спросил Санька.

      Дрёмов метнул на него быстрый взгляд, и Саня с удивлением заметил повлажневшие глаза одноклассника.

      – Давай передохнём, – предложил Женя и примостился на только что поставленную в угол парту. Лисин сел на соседнюю.

      – Понимаешь, Санька, странное дело… – тихо, словно делился самым сокровенным, начал Дрёмов, – по идее я должен его ненавидеть. Он же меня бил, мать обижал. Я за всю жизнь даже маленького подарочка от него не получил. А мне почему-то вспоминается, как мы вместе с ним рыбачили на речке, как он помогал мне наживку на крючок насаживать. Помог подсечь и вытащить приличного подлещика! Как вместе клеили обои в моей комнате. А когда я стащил у матери сотенную из кошелька, отец заметил, но не выдал меня. Сказал, что это он на опохмел взял.

      Женька отвернулся к окну и смотрел куда-то вдаль, будто видел не укрытые снегом кроны деревьев, а что-то совсем другое.

      – И вот отца нет… Врачи сказали, что его организм был полуживым от постоянного отравления алкоголем. В общем, пережить эту болезнь шансов почти не было… Теперь в доме тихо и спокойно. Никто не орет в пьяном угаре, не скандалит