Кофе и тайны Книфе. Мария Шебанец

раз чуть вздрогнули.

      – Время! – напомнила инспекторша.

      Труди послушно встала, приложила к глазам платок, потрепала меня по голове, пожала ладошку застывшей Ане и вернулась к Тэду. Он взял её за руку и посмотрел на таможенников.

      – Следуйте за мной, – скомандовала Галина Львовна. – И без шуточек. От Геннадия ещё никто не убегал.

      Так они и вышли из посеревшего Книфе: маленькая гордая фигурка спереди, два держащихся за руки кругляша следом и тяжёлый великанский силуэт за ними.

      Мы ещё минут десять не могли пошевелиться. Будто жуткий сон смотрели наяву, где всё так спутанно, так нечётко. Потом Лар закрыл ноутбук, обхватил голову руками и заговорил оттуда, из-под впившихся в кожу пальцев:

      – Аня, напиши мне, сколько Тэд и Труди не успели оплатить – я отдам со своих. Яшка, – он поднял глаза, посмотрел на меня, и мне стало страшно от боли в этом взгляде, – спасибо, что не сбежал со всеми. Я рад, что познакомился с тобой, – он несколько секунд набирался смелости, а потом всё-таки добавил: – Книфе закрывается.

      Тут у него кончился воздух. Он опустил глаза и забылся, разглядывая поцарапанную клеёнку. Я не мог вспомнить ни слова. Аня вздрогнула и неловко шагнула в нашу сторону, как будто не могла разобраться, как именно нужно ходить. Лар встрепенулся и встал:

      – Надо запереть кафе. Чтобы никто не увидел… это. Ребята, идите домой. Яшка, проводи Аню. Я всё сделаю.

      Я взял себя в руки и подошёл к Ане. Она смотрела на меня огромными глазами, не веря, не узнавая. Я силился заговорить – и вот, получилось:

      – Аня, это я, Яшка.

      Она недоверчиво посмотрела на меня, и я совсем растерялся:

      – Ну, чесслово…

      Она вздрогнула и заморгала. Я поскорее заговорил о самом простом, что надо было сделать:

      – Ань, мы идём домой, слышала? Тебе помочь?

      Она сделала ещё шаг. Покачнулась, чуть не упала, но вцепилась в мой локоть и устояла на ногах.

      – Вот и славно, так и пойдём, – решил я.

      Мы вышли на крыльцо, и за нашими спинами щёлкнул замок. Оглядываться было страшно. Мы просто шли вперёд, очень медленно и осторожно. Аня держала меня под руку и мелко дрожала. Я наконец-то вспомнил, что у меня язык без костей, и начал нести какую-то чушь – что это, наверняка, какая-то ошибка, что Лар во всём разберётся, что, наверное, была какая-нибудь утечка газа, и нам стали мерещиться всякие небылицы, что утро вечера мудренее, что завтра будет обязательно лучше, надо только сегодня добраться домой, закрыть глаза и не думать. Она слушала и, к моему ужасу, ничего не отвечала. Не спорила, не возмущалась, не доказывала, что я дурак, и утешения у меня дурацкие…

      Так я и довёл её домой. Уходя, тайком попросил её маму поделиться снотворным – сказал, что смена была тяжёлая, надо выспаться. Побежал к папе с мамой, а они сказали не перегибать палку. И больше туда не соваться. И вообще математику учить…

      А какая тут математика, бабушка.