Записки на портянках. Валерий Михайлов

задании, мой мальчик, – ласково ответил Партдонт. – Иди кипяточка откушай.

      Значит, кипяток я все-таки принес.

      – Мне бы рассольчику…

      – Ишь, чего захотел!

      – Держи, – партдонт протянул мне рюмку.

      – Что это?

      – Отгадай с трех раз! – предложила Блядь.

      – Чистый кипяток, как слеза, – подсказал Партдонт.

      Я ничегошеньки не понимал, и это видимо отразилось на моей физиономии, отчего Бляди изошлись смехом.

      – Да спирт это, настоящий, – сообщила, наконец, мне одна из них.

      – Горячий? – спросил я.

      Бляди скрутились, как будто получили по пуле в живот, и тихо повизгивали.

      – Ты их так поубиваешь, Ебан. Я ж тебя за ним и посылал.

      – Но кипяток…

      – Конечно кипяток. 96 градусов, почти сто.

      До меня начало доходить.

      – Кстати, сахарок будешь вприкуску нюхать, или тебе в кипяточек высыпать.

      – Это погодя, – осторожно ответил я.

      Спирт вернул меня к жизни. Самочувствие, а вслед за ним и настроение устремились вверх.

      – Объясняю боевое задание. По сведениям агентуры, в Губернск направляется подрывная группа с контрабандным грузом антисоциальной направленности. Нам приказано обезвредить лазутчиков, с целью чего мы и находимся в засаде в борделе города Губернска, – перешел к делу Партдонт.

      – А почему в борделе? – спросил я.

      – А куда еще в Губернске можно пойти? – ответил он вопросом на вопрос.

      – Логично.

      – Теперь слушай мою команду: Рассредоточиться среди посетителей и ждать приказа. Рассредоточиться мы уже рассредоточились, теперь, не привлекая к себе внимания, будем ждать. Раздевайся.

      – Совсем?

      – Конечно. Ты же в борделе в номерах. Кто же в номерах сидит одетым.

      – Но…

      – Ты мне хочешь все дело тут провалить? Выполняй приказ!

      – Нюхни сахарку для храбрости, – сказала ближайшая ко мне Блядь и протянула трубочку и зеркальце, на котором была дорожка из белого порошка.

      Я с силой засосал в себя сахарок, и мощная свежая струя ударила мне прямешенько в мозг.

      – Чем это ты так Вовочкину приглянулся? – спросил меня подозрительно Партдонт.

      – Не помню, – ответил я, проваливаясь в кайф.

      – Хочешь свежую устрицу? – вырвала меня из объятий нирваны Блядь.

      – Да, – ответил я, находясь в состоянии всесогласия.

      – Сахарком присыпать?

      – Да.

      Она уселась на мой стол, раздвинула ноги и, сдобрив свое богатство кокаином, пропела ангельским голосом:

      – Обед готов.

      – Там какие-то люди гуталин предлагают. У них дедушка на гуталиновом заводе… – услышал я сквозь искрящиеся алмазы.

      – Будем брать. Вперед!

      Застучали сапоги, завизжали бабы, кто-то куда-то палил. Истерический крик, пристрелю, гадов, и твердый голос Партдонта:

      – Я