Опадание листьев. Валерий Михайлов

открытками на Новый год, на них я, правда, не отвечал, да редкими телефонными звонками. Но соседи! Они полностью компенсировали блестящие отношения с родственниками, творя переходящий красный ремонт. Они передавали его, как эстафетную палочку, и стоило одним соседям угомониться, как тут же ремонт начинался у других. С утра пораньше, изо дня в день, без отгулов и выходных. Соседи и филантропия не совместимы!

      Тук, тук, тук… На этот раз это был стук каблучков ее туфелек. Ольга! Я даже готов был простить соседей! Она не стала звонить и воспользовалась своим ключом. Обожаю, когда утро начинается любовью, когда она, избавившись по пути в спальню от плаща, прыгает ко мне под одеяло, еще холодная, пахнущая духами и улицей. Вставай, соня, она уворачивается от моих поцелуев, пытается засунуть еще холодные с улицы руки мне за шиворот, но постепенно наша возня переходит в объятия, она позволяет себя раздеть. Я путаюсь в застежках лифчика. Тренироваться надо, – говорит Ольга, и именно Ольга, не Оля, Олечка, Оленька, а Ольга и только Ольга, – давай я куплю тебе манекен. Будешь сдавать норматив. С колготками осторожней… Кто откажется от такого утра?

      – Вставай, соня, ехать пора, – бросила она, стоя на пороге комнаты.

      – А поцелуйчик?

      – Некогда.

      – А если я навсегда останусь Жабой?

      – Хорошо, только не тащи меня в постель. У нас мало времени.

      – Мы куда-то спешим?

      – К одному человеку. Забыл? Я тебе о нем рассказывала.

      – Ты заставляешь меня вставать натощак, – пробурчал я обиженно.

      – Можешь выпить кофе. Я тоже, кстати, не откажусь.

      – С гренками?

      – С гренками.

      – С солью и чесноком?

      – Давай, делай уже что-нибудь, извращенец.

      – Так куда мы едем? – вернулся я к разговору во время кофе.

      – К одному человеку. Сам все увидишь. Чего я буду рассказывать. И умойся. Ненавижу, когда ты такой.

      Я кое-как наспех повозил станком с тупым лезвием по физиономии, сделав на ней несколько внушительных порезов, из которых тут же выступила кровь.

      – Лучше бы ты так щетину резал, – сказал я зло станку.

      Пойдет. Вода была почти холодной, и желание умываться пропало на корню, так и не успев родиться. Я несколько раз провел зубной щеткой по зубам, сплюнул, прополоскал рот и аккуратно вытер уголки рта. На этом утренний туалет большинством голосов был признан завершенным.

      – А лезвие поменять нельзя было? – недовольно спросила Ольга при виде крови на моей физиономии и шее.

      – Ты же сама сказала, что мы спешим.

      – Спешим, но не настолько.

      – Тогда может, вернемся в спальню?

      – Одевайся.

      Машину вела Ольга. Во-первых, это была ее машина, а во-вторых, я терпеть не могу сидеть за рулем. Она же была буквально помешана на технике, и ездить умела. За рулем держалась уверенно, но не грубила, и вообще была молодцом.

      – Включи что-нибудь, – попросил я, когда мы сели в машину.

      – «The