Частное лицо. Валерий Михайлов

Что гласит это правило? – прервал я его разглагольствования.

      – В вольном изложении оно гласит следующее: Настоящий детектив пускает расследование на самотек, а сам занимается тем, что придет ему в голову. Главное, правильно подать это в отчете. Например, баню с девочками можно обставить как встречу с информатором по данному делу, и так далее. Главное, правильно писать отчеты. Они должны быть максимально объемистыми и совершенно пространными, как священные писания, чтобы в случае чего любой фрагмент можно было истолковать, как тебе угодно.

      – И что, это работает? – удивился я.

      – А ты как думал? Дело, – он сделал ударение на слове «дело», – само решает, раскрываться ему или нет, твое же дело маленькое.

      – Подожди, – я не верил своим ушам, – хочешь сказать, что так вы и работаете?

      – Так, только так и никак иначе.

      – И что, получается?

      – Как видишь. В тюрьмах свободных мест нет, а я занимаюсь исключительно деликатными делами. Как сейчас.

      – Твое поведение трудно назвать деликатным.

      – Не путай хрен с музыкой. Деликатное дело – это совсем не лизание задниц согласно табелю о рангах. С такой административной гимнастикой легко может справиться любой имеющий язык идиот. Деликатное дело – это… Ты случайно не поинтересовался, когда тут подают обед?

      – В пятнадцать ноль-ноль.

      – За час не помрем. Предлагаю скоротать время за допросом Гроссмейстера.

      – Дворецкий!!! – истошно завопил Клименок, высовывая голову в коридор.

      – Может вы все-таки скажете, милейший, что мы с Ватсоном имеем честь искать? Ваш дворецкий был нем, как дохлая рыба, что значит даже не открывал рта, – накинулся прямо с порога на Эдварда Львовича Клименок.

      – Он не дворецкий, а ученик, – недовольно буркнул Эдвард Львович.

      – Чертовски рад за него, а Ватсон так просто счастлив, однако, это не делает мой вопрос менее актуальным.

      – Дело в том, господа, что искомый предмет – это часть нашего таинства, и мы не должны обсуждать с посторонними…

      – А мы не умеем искать то, о чем не имеем ни малейшего представления, – перебил его Клименок. – Не так ли, Ватсон?

      – Совершенно верно.

      – Вот видите. Для Ватсона это тоже очевидно.

      – Как вы не понимаете, что эманации духовного мира – вещь более чем тонкая, и…

      – Так оставьте кесарю – кесарево, а писарю – писарево. Нас с Ватсоном интересуют вполне грубые земные материи. А именно: размер, форма, материал, внешний вид. Заметили, в этом списке нет ни слова про духовность.

      – Ну хорошо, – сдался Эдвард Львович. – Это медальон из чистейшего красного золота, инкрустированный золотом белым. Рисунок – сложный магический орнамент. Форма круглая. Диаметр сантиметров шесть. Такое описание вас устроит?

      – Вполне. Когда эта штука пропала?

      – Между девятым и десятым апреля.

      – Откуда такая уверенность?

      – В полночь с девятого на десятое