Анастасия. Лана Ланитова

совсем нагая? – прошептал Митя.

      – Да нет же, нет. Это же будет слишком дурно. Это же нельзя, – в запале отвечал он. – Митя, это же будет дурно… Как она могла?

      – Да, перестань же! Это не Анастасия. Это не графиня Ланская. Ты понимаешь, что это бред! Она не может оказаться здесь.

      – Но ты же видел, как её вели за руку на этот постамент. И усадили на красный диван. Я сразу узнал её белую пелерину и кружевные манжеты.

      – Они все одинаковые, эти манжеты.

      – Да, нет же. Я запомнил её барочек[3]. Ты же знаешь, что я рисую. У меня почти фотографическая память на узоры. Такой был только на её гимназическом платье.

      – Но сам подумай, Джордж, зачем ей это?

      – Я не знаю. Попроси у халдея простой воды, у меня пересохло горло.

      Он сорвал черную бабочку и крепко дернул ворот. На пол с треском полетели пуговицы.

      В зале постепенно стихла музыка, и раздалась барабанная дробь.

      – А сейчас, господа, мадемуазель Кора предстанет перед нами во всей своей природной красоте! – торжественно объявил ведущий. – Похлопаем, господа. Кора еще совсем юная девушка. И ей нужна ваша поддержка. Кора, смелее! И вы, смелее, господа! Как мы и обещали, в конце нашего представления пройдет аукцион на один «тет-а-тет» с нашей новой звездой.

      – Какой ещё «тет-а-тет»? – развязано крикнул высокий и грузный господин. – Я пришёл в бордель и желаю получить эту девку! И я заплачу столько, сколько вы потребуете.

      – И я! – крикнули из другого будуара.

      – И я!

      Поднялся шум. Всюду слышались скабрезности, и звучала грязная брань.

      – Господа, вы знаете условия. Речь идёт лишь о коротком свидании, без телесного контакта. Мадемуазель Кора еще девственница и учится в гимназии, – старался перекричать всех ушлый конферансье.

      Он смотрел на золото её длинных волос. Губы беззвучно шептали какие-то всплывшие в памяти стихи.

      Умеешь ты сердца тревожить,

      Толпу очей остановить,

      Улыбкой гордой уничтожить,

      Улыбкой нежной оживить…[4]

      – Эту кокотку зовут Корой… – настойчиво прошептал Митя. – Это не Настя, слышишь. Нет! Это не она…

      – Митька, это не кокотка. Это Настя! Но, зачем же она, Митька? Она же не бедна. Зачем? При её положении?

      – Может, мы чего-то не знаем? Может, их семейство в долгах? Ты помнишь, Журавский говорил, что её отец разорился? А может, Мадлен заставила её? Ей, верно, чудовищно стыдно. Она, наверное, роняет от стыда слёзы.

      – Силь ву пле, господа! – вновь раздалась барабанная дробь.

      И, наконец, она пошевелилась. Она сделала шаг вперёд, изящно ступив прекрасными босыми ножками по красному бархату. Подняла голову и качнулась так, что водопад густых рыжих волос взметнулся небольшим вихрем. Это выглядело немного странно, ибо в помещении не было ветра. Это чудо длилось лишь несколько мгновений – золотистые волосы взвились по сторонам, подобно крыльям пронизанного солнцем ангела. Они вспыхнули, словно поток огненных протуберанцев. А после опали у неё за узкой белоснежной спиной

3

Белые кружева, пришиваемые к воротничку и манжетам гимназической формы.

4

Стихотворение М. Ю. Лермонтова «Додо».