Оранжевая книга. Сергей Валерьевич Мельников

ты мне доверяешь?

      После недолгой паузы Катя качнула тяжёлой головой, но глаза всё ещё буровили пол между толстых неуклюжих ног.

      – Тогда ты пойдёшь со мной на репетицию, будешь играть, как… Наталья Крачковская. На Варлей ты пока не тянешь, прости. Видела, как играет Крачковская?

      Крис спрыгнула со стула, прислонилась к косяку, стряхивая воображаемый пепел:

      – Если бы я была вашей женой, я бы тоже ушла! – сказала она, копируя игривые интонации жены Бунши.

      Катя восхищённо смотрела на подругу и улыбалась. Только глаза подозрительно блестели.

      – Её роль – не она. Люди смеются над образом, потому что актриса так захотела. Это смех восхищения, а не насмешка. Ты сыграешь Сегедилью Марковну. Сыграешь круто, как последний раз в жизни. Ты взорвёшь зал. Пух! – Крис изобразила пальцами взрыв – Зал будет умирать со смеху, но… – Крис выдержала мхатовскую паузу. – Запомни! Заруби на носу: они смеются не над тобой, а над твоим персонажем. Потому что ты хочешь, чтобы они смеялись. Тебе, настоящей, не будет больно. Никогда! Поняла? Тогда пошли, порвём их всех!

      Не давая Кате опомниться, она резво потащила её на улицу.

      Уже в школе, перед дверью в репетиционную комнату Крис притормозила и сказала серьёзно:

      – Кать, легко не будет. У Тамрико язык хуже наждачки. Запомни главное: не обижайся. Что бы она ни говорила, всё на пользу. Обещаешь?

      Дождавшись Катиного кивка, Кристина распахнула дверь.

      Генеральная репетиция

      Катя стояла посреди пустой комнаты, уныло глядя в окно. Тамара Николаевна, заложив руки за спину, покачивалась с носков на пятки. С минуту она рассматривала девочку, потом повернулась к Крис:

      – Фактура хорошая. Мне нравится, будем работать.

      Понеслось. Репетиция была похожа на игру в вышибалу. То одна, то другая, то третья швыряли в неё реплики, которые Кате надо было отбивать. Тамара Николаевна бегала вокруг неё и тычками в плечи, руки, спину, пыталась расслабить её сведённые судорогой мышцы. От этой чехарды у Кати закружилась голова. Режиссёр закричала: "Стоп!" и упала на стул. Похлопала по соседнему ладонью:

      – Садись! Ребят, сходите погуляйте десять минут.

      Катя опустилась рядом. Она боялась поднять глаза на Тамару Николаевну. Она всё провалила. Когда дверь за последним школьником закрылась, режиссёр обняла её – коротенькой ручки едва хватило.

      – Девочка, ты некрасивая. У тебя лишний вес, одышка и куча проблем со здоровьем.

      Глаза Кати начали наполняться слезами. Режиссёр похлопала её по спине:

      – Ну, ну, не надо. Плакать полезно, но лучше не здесь. Ты правильно сделала, что пришла. В театре все твои недостатки не имеют значения. Важна только роль, и она уже твоя. Сейчас ты – полено. Мне нужно будет сильно постараться, чтобы выстругать из тебя буратино. Единственное, что могу гарантировать: будет больно, тяжело и обидно. Если готова – оставайся. Если тебе хочется распускать нюни и жалеть себя – подняла зад и иди домой. Ну? Решай сейчас.

      Девчонки вернулись и Катины мучения продолжились. Она осталась

      Премьера

      Начался