Оранжевая книга. Сергей Валерьевич Мельников

ваши синхрофазодромы: похожи или нет – вот и вся работа.

      – Синхрофазотроны, если позволите, – смущённо поправил мэтра Станислав Александрович.

      Началóвский воссиял импортными полимерами:

      – Ну вот видите, вы уже работаете, и совсем не страшно.

      Под руководством научного консультанта к первому съёмочному дню реквизиторы собрали испытательный стенд, совершенно достоверный, один-в-один, как в НИИ. Станислав Александрович с гордостью продемонстрировал его режиссёру.

      – Вот! Всё, как вы и хотели.

      Началóвский обвёл разочарованным взглядом серую стенку с редкими тумблерами и стрелочными индикаторами.

      – Хм-м-м… А такие штуки стеклянные, как колбы, а внутри спиралька светится, где? – брюзгливо надул он губу.

      – Лампы? Они внутри.

      – Надо сделать, чтобы они были снаружи!

      – Но так не бывает!

      – Как не бывает? А в "Красном атоме" Дырьева эти лампы были снаружи.

      – Халтура, – буркнул Станислав Александрович.

      – Красиво! – возразил Началóвский. – А это что за стрелочка? – постучал он ухоженным ногтем в индикатор.

      – Барометр.

      – А это? – Он перешёл к следующему окошку.

      – Датчик Невзорова.

      Началóвский развернулся на каблуках к консультанту.

      – Голубчик, а где же телевизоры с зелёной молнией?

      – К-какой м-молнией? – По интонации мэтра Станислав Александрович понял, что его карьера научного консультанта "Мосфильма" вот-вот кончится.

      – Милейший Стансаныч, кто из нас научный консультант? Это вам лучше знать, как они называются. Там такие круглые экранчики с сеточкой, и в них зелёная молния прыгает.

      – А-а, вы, наверное, осциллограф имеете в виду. Но вы же, товарищ режиссёр, про метеорологов снимаете, а они таким прибором не пользуются.

      – Да? Хм-м.. – Началóвский задумался, – а что им меряют?

      – Измеряют. Точнее, отслеживают колебания. Частоту…

      – Что-то товарищ консультант заговаривается, – горячо зашептал на ухо Началóвскому его ассистент, – колебания – это же про волны. Представьте: море, шторм, отважные советские учёные осциллографом меряют колебания. Надвигается девятый вал, но это не останавливает тружеников науки…

      – Да-да-да – властным жестом Началóвский остановил полёт фантазии ассистента, – как сейчас вижу эту сцену: мужественное бородатое лицо учёного, чуть освещённое зеленоватым отблеском прибора… Волны бьются в иллюминаторы, палуба колеблется… Прекрасно, прекрасно! Ну вот, Стансаныч, а вы говорите, не пользуются.

      Станислав Александрович сделал ещё одну робкую попытку объяснить:

      – Вы не поняли, не такие колебания, электрические: пики…

      – Пики? Очень интересно… – прервал его режиссёр и повернулся к ассистенту: – Митенька, голубчик, запиши в блокнотик. Когда будем снимать фильм про альпинистов достать этот… Ос-циллограф. Пики мерять.

      – Измерять, – еле слышно всхлипнул консультант.

      Началóвский обнял его за плечи:

      – Стансаныч! Дорогой ты мой человечище! Что бы мы без вас делали! Да мы такой с вами фильм снимем – Ленинская премия, не меньше! Давайте быстренько реквизит переделаем: лампы, осциллограф и всё такое. Митенька, найди ещё рычаги такие, с хромированными шариками. После "Иван Василича" должны были остаться, их там много было. – Он хлопнул в пухлые ладошки. – Всем спасибо, съёмки переносятся на завтра.

      * * *

      В день премьеры все кинотеатры страны были переполнены. Ушлые спекулянты втридорога толкали билетики опоздавшим, а в тёмном зале под тихий стрёкот кинопроектора люди, затаив дыхание, смотрели на экран. Там отважный советский метеоролог на колеблющейся палубе научного корабля дёргал за подозрительно знакомые хромированные рычаги. Во мраке таинственно мерцали оранжевым светом лампы. Шторм усиливался. Огромная волна, высотой с новомодную хрущёвку, нависла над кораблём, готовясь обрушить на утлое судёнышко тонны студёной воды. Учёный замер, тревожно вглядываясь в колебания полоски индикатора, и её зелёный свет бросал отблеск на мужественное лицо героя, подчёркивая чеканный профиль. Когда зажгли свет, зрители аплодировали стоя.

      В день премьеры Станислав Александрович напился, до противофазы.

      – Осциллографом… Альпинисты… Пики… Меряют… – всхлипывая, жаловался он милиционерам и размазывал слёзы по лицу

      – Пики, пики, – утешали его милиционеры по дороге в вытрезвитель, – и трефы, и буби тоже меряют.

      А Началóвский собрал все союзные премии и даже какую-то международную.

      Через пару месяцев мэтр советского кинематографа, уже лауреат Ленинской премии, приступил к съёмкам фильма о трудовых буднях альпинистов. Позвонил Станиславу Александровичу, но, только тот услышал в трубке медовое "Стансаныч, дорогой!", сразу заперхал и хриплым голосом ответил:

      – Тут