Парадокс Зенона, или Старая тетрадь. Андрей Николаевич Георгиев

только через неделю, заметив с вертолёта у прибойки его куртку. Никто так и не узнал: смерть к нему пришла сразу, или он ещё какое-то время был жив и надеялся на спасение?

      Стоя на скале, я остро почувствовал, сколь малой песчинкой был в этом огромном и разнообразном мире. Хватило бы одного хорошего порыва ветра, чтобы прекратить моё бренное существование. Мощь окружающей природы и близость смерти, как в призму высветила суету повседневной городской жизни. Я мысленно признал превосходство этой мощи над собой, «царём природы».

      Докурив папиросу, повернулся лицом к морю, прижался спиной и ногами к скале и начал сползать вниз. Я максимально увеличил площадь своего соприкосновения со скалой. Сейчас трение было моим последним союзником. Стена была очень отвесной, а одежда была мокрой. Моё тело набрало слишком большую скорость, и когда каблуки ударились о выступ, ноги не выдержали и согнулись в коленях. Почувствовав, что мне не удержаться на выступе, я распрямился как пружина, одновременно оттолкнувшись от скалы, и прыгнул вправо на сыпун. Высота была приличной, но толстый комбинезон смягчил удар. Это потом я разглядывал синяки и ссадины, а когда груда мелких камней вместе со мной сползла к прибойке, казалось чудом, что не лежу немного левее, среди острых как ножи скал. Ни много ни мало, а несколько секунд назад счастливец был выше метров на двадцать.

      Не переводя дух, я направился дальше. На счастье, отвесных скал и прибойки, залитой водой, больше не встречалось. Путь был трудным, но проходимым. Вскоре показался зелёный склон. Только тогда присел перекурить, теперь уже не сомневаясь, что поднимусь на вершину хребта. И хотя подъём предстоял мне нелёгкий, это уже не тревожило. Впереди была целая жизнь, и я смотрел на неё немного по-другому.

      09.10.00

      Русак

      Умирал заяц. Умирал русак. Он был ещё жив, но уже был трофеем. Его держали за уши и фотографировались с ним на фоне «Бурана». Охотников было четверо. Ещё он видел заснеженное поле и вдали любимый перелесок, который сегодня для него оказался роковым. Заяц стал успокаиваться. Он перестал замечать происходящую вокруг себя суету. Косой уже бежал во всю прыть к своим предкам, туда, где было много сочной травы, где зайцы беспечно бегали среди бескрайних лесов и лугов, потому что там не было ни лис, ни волков, ни филинов, ни гончих собак, ни людей. Вот он увидел на поляне Большой совет. На нём сидело много его собратьев: русаков, беляков и ещё много-много других зайцев незнакомых племён. Они все приветствовали его. Он радостно запрыгал им навстречу:

      Здравствуйте, братья! Вот и я!

      Ему сегодня выдался тяжёлый день. Ночью он забрался в свой любимый перелесок между рекой и деревней. Здесь было что поесть, и каждый куст был знаком. Пару лет назад он родился в этом месте. Но сегодня день, видно, не задался. Скоро за ним завернула лиса, строчившая по снегу мелкими шагами в поисках добычи. Заяц знал эту плутовку. Она осенью чуть не прищемила ему хвост, но тогда гончая местного егеря рано поутру