Парадокс Зенона, или Старая тетрадь. Андрей Николаевич Георгиев

было полное смятение. Его сжигала боль: она даже не оглянулась, чтобы поискать его глазами. «Забудь её, ты слишком много о ней думаешь». Но перед глазами снова вставало её лицо.

      В ночь после отлёта Лизы Николай не спал. Он курил «Казбек» и пил чай. Никогда он не чувствовал себя таким одиноким.

      Через месяц наступил март. Николай снова стал радоваться солнцу. Он с наслаждением вдыхал морозный таёжный воздух. Лишь изредка вечером он доставал из-за сундука чёрные кожаные женские сапоги и о чём-то подолгу с ними разговаривал.

      Он знал, что мир уже не будет для него прежним. Он мог притворяться сколько угодно, но эта красивая девушка не шла из его головы. Он засыпал с мыслями о ней. Когда он шёл на охоте, то сочинял себе всякие сказочные истории о том, как он приедет к ней в Москву, и она бросится к нему на шею. Он придумывал истории, где, то спасал её от маньяка-убийцы, или в последний момент успевал где-нибудь в Африке застрелить набросившегося на неё льва. Он так увлекался этими историями, что иногда не обращал внимания на поднятого им зайца или глухаря. Собака в эти минуты лаяла на хозяина, как бы пытаясь пробудить его ото сна. Байкал не понимал, почему хозяин, всегда резкий на выстрел, даже не поднимал ружья. Но разве от этого можно пробудить? Только время, как известно, лечит всё.

      Весеннее солнце стало чаще посещать окна избушки. Капель сосулек всё отчётливее выбивала весеннюю песню. Всё, что выжило после суровой сибирской зимы, весной вбирало в себя пьянящий весенний воздух. Весна кричала о своей сущности, трелями птиц, грохотом ломающихся льдин, бросала в глаза первые краски цветов и набухающих почек. В этот момент кажется, что ты всё можешь, и всё у тебя получится, и ничто тебя не остановит. Николай чаще стал напевать песни. Было видно, что что-то важное он решил для себя, и теперь шёл к этой цели.

      В мае к нему снова прилетал вертолёт. На этот раз охотовед Загрубин привёз к нему столичного журналиста. На шее у того висел огромный фотоаппарат. Он всё время им щёлкал и расспрашивал Николая о его жизни. Потом, как бы невзначай, стал расспрашивать о Лизе. Охотник поинтересовался, что случилось с девушкой? Получив в ответ, что с ней всё в порядке, а расспросы так, для написания статьи в один женский журнал, Николай просто отказался отвечать на любые вопросы.

      Журналист был хамом, поэтому после этого сразу спросил, была ли у них сексуальная связь. Николай ответил, что со связью у него в зимовье плохо: нет ни рации, ни телефона. Стоявший за спиной журналиста Загрубин рассмеялся, но, поймав суровый взгляд охотника, пошёл осматривать висевшие выделанные лисьи шкуры.

      Когда гости улетали, Николай неожиданно крикнул садящемуся в самолёт журналисту:

      – Напишите, что я её люблю.

      Журналист поднял руку и ответил:

      – До свидания.

      Поэтому Николай решил, что журналист не понял, что он ему крикнул в момент этого секундного порыва, и почему-то этому обрадовался. Сев в вертолёт, журналист сказал в диктофон: «Напоследок охотник сказал, что её любит». В ночь после гостей Николай опять не спал.