Огни в ночи. Елена Крюкова

чашу?

      Глаза не видят. Язык не молвит слово. Недвижность, вот что ждёт его. Кому диктовать статьи, кому бормотать стихи? Кому жаловаться на вспыхнувшую в Европе войну между немцами и французами, ужасаться ей, и без слёз, выжженной душою, оплакивать тех, кто лёг на поле брани? Всюду смерть. А небо? Где же небо? Где же Бог? Звёзды?

      Он понимал: из собственной жизни, времени исторического, из собственной поэзии, времени сверхчувственного и тайного, он выходит в третье измерение – во время небесное, Божественное.

      Вот он, его ночной Космос; на тёплой ладони земли, в виду родной усадьбы он лежит в поле, и небо над ним, и чего ещё желать?

      Небо – в нём. Он – в небе. Всё соединилось. Всё сплелось.

      Так просто. И так счастливо.

      Как это у него в том молодом его стихотворении?.. ах, как точно всё он обозначил… пожалуй, лучше и не скажешь… вот об этом, об этом великом чувстве всеединства… о Космосе этом, о Боге, вся и всех соединяющем, всё примиряющем… Как давно он это сочинил! А ведь как просто…

      Жизнь… тайна сия велика есть… да, как любовь…

      Тени сизые смесились,

      Цвет поблекнул, звук уснул —

      Жизнь, движенье разрешились

      В сумрак зыбкий, в дальний гул…

      Мотылька полёт незримый

      Слышен в воздухе ночном…

      Час тоски невыразимой!..

      Всё во мне, и я во всём!..

      Сумрак тихий, сумрак сонный,

      Лейся в глубь моей души,

      Тихий, томный, благовонный,

      Всё залей и утиши —

      Чувства мглой самозабвенья

      Переполни через край!..

      Дай вкусить уничтоженья,

      С миром дремлющим смешай!

      Он закрывал глаза – и ночное небо обрушивалось на него всею радостью чистых звёзд: громадная звёздная люстра, она вращается, сияет, вспыхивают алмазы, горят золотые и медные плашки, тает под натиском могучего света адова чернота, умирает мрак, – а что же заступает место мрака? есть свет, есть только свет, белый лебедь, лучи весёлого солнца над Овстугом, и он, ребёнок, бежит по полю, раскинув руки, а потом, юноша, ложится на летнюю тёплую землю, на стерню, и глядит в небо, и улетает за взглядом, и вот уже летит, он уже лебедь, бессонный, странный, ширококрылый, в ночном небе летящий, он один такой, другого такого больше на земле не будет, летит между звёзд, и они родня ему, они его Родина, его благословенье, его искупленье, его прощенье, его упованье.

      Смерть есть, от неё не уйти.

      И смерти нет, пока он летит над Россией, над миром, белый лебедь, Фёдор Тютчев.

      Летит между звёзд.

      Небесный свод, горящий славой звездной,

      Таинственно глядит из глубины, —

      И мы плывем, пылающею бездной

      Со всех сторон окружены.

      Апофатика русской Вселенной

      Марианна Дударева:

      апофатика русской культуры

      как новое осмысление

      культурной