Дорога в зазеркалье. Маргарита Зирен

на солнышке вишу.

      Заходи, позагораем.

      ведьма

      – А ведь я открыла б дурня… Нет, немного погожу.

      Далеко ж до полнолунья. Пусть висит стрючок болтливый,

      Ненавистный, опостылый!

      И ушла, бренча ключами. А Ник, испуганный речами,

      На владыку вновь воззрился. И спросил в недоуменье,

      Когда рот его открылся: – Ты, как-будто, не здоров?

      король

      – Ты, Ник, баловень везенья, плод же Малии суров.

      Его ядом ты был ранен. То всего лишь тень безумья.

      Но, мой друг, он так коварен пробудившись в полнолунье.

      Если б Дина в гонг не била, ты б ушёл из жизни вдруг.

      Ник

      – Как приятно, что без мук зло убить меня решило.

      Но что бабе сделал я? За что пса ей убивать?

      король

      – Каюсь, Ник, вина моя. Ведь хочет даром обладать,

      Какой я тебе и дал. Но предел настал терпенья!

      Накажу без сожаленья! Каплей ты последней стал.

      Хочет перстень? Пусть берёт!

      Ник

      – Нет! А как же мой Василий? С ним он счастье обретёт.

      Но орудием насилий для колдуньи станет он.

      король

      – Ты отдашь старухе перстень! Пусть оденет его «плесень»!

      Моё слово – есть закон! Но успей сказать заклятье,

      Ведьме дар мой отдавая. «Не навеки снято платье,

      Но отныне шерсть седая в лесу скроет наготу.»

      Ты запомнил байку ту?

      Ник

      – Да, запомнил! Чего проще? Что без платья будет бегать

      Шерсть седая, греясь в роще.

      король

      – А как я могу шутить, дав клыки мои отведать!

      Коль с повадками термита в нерве ты решил пожить.

      Всё спешишь вперёд событий? Умным будь, хотя б для вида,

      В ожидании открытий.

      Ник

      – Да жаль мне перстень отдавать преступнице, тем паче!

      А нельзя ли наказать как-нибудь её иначе?

      король

      – Нет нельзя! Ведь там она, в чашах рыская лесных,

      Осознать сама должна. Почему за вред расплата

      Тварь оставила в живых. Мстить не стал бы ведьме я.

      Но коль смерти она рада для людей и для зверья?

      То пусть и ходит она в шкуре. Пусть глад обтянет ей скелет,

      В облаве будет пусть и в буре, таща зубастенький браслет.

      Там ощутит она мытарство. Раз в стаю серое зверьё

      Не примет подлое коварство.

      Ник

      – О, мой король… как ты жесток… Ведь там же ужас ждёт её!

      король

      – Добрый я и для гадюк. Вот поэтому на срок

      Шлю я оборотню мук. Но как нрав изменит свой?

      Да раскаявшись признает тяжесть собственной вины?

      То силу магия теряет, чтоб вернулся вид былой.

      Но о прошлом, непременно, ей напомнят её сны,

      Совесть мучая безмерно.

      XV

      Однако ж, нервы не из стали. И ведьма с ложа подскочила,

      Вид имея озверелый. И к чулану поспешила,

      Где двое заговор рождали. Но не скрыться ей от глаз,

      Неотступно ж крался Серый.