Трясина. Борис Айроевич Саркисов

существо, душившее его, и если бы не Колымей, огревший чудовище ломом по черепу, то кто знает, что с ним могло случиться. От одного этого воспоминания у него подпрыгнуло сердце и сжало горло.

      Игнат отпер парадную дверь и очутился на дворовой площадке. Бочка, наполненная водой, стояла на месте. Успокоившись, он возвратился к себе. Кругом царила мертвецкая тишина. Он открыл окно. Свежим ночным воздухом потянуло с болот. Площадка перед домом была залита лунным светом, темные, почти скульптурные тени бросали торчащие из трясин корявые деревья и кустарники. Картина призрачная, почти жутковатая. Наверное, такие же ощущения, подумал Игнат, посещал и Полину, отчего последнее время она зачастила разговоры о том, чтобы навсегда покинуть эти проклятые болота.

      Утром он встретил в холле Колымея за чашкой чая. Тот выглядел осунувшимся, лицо его было белым, как мел, взгляд – опустошенным, без прежних искорок в глазах.

      Игнат сел напротив. Погруженный в самого себя и в свои собственные беспокойства, он принялся рассказывать о своих ночных видениях.

      – Тебе не кажется, что под сводами нашего замка происходит что-то нечистое? – спросил он. – Здесь или призраки обитают, хотя я в них не верю, или еще кто-нибудь.

      – Что ты несешь?,– Колымей пронзительно посмотрел на друга. – Это или галлюцинация, или бред какой-то.

      – Но я действительно пережил этой ночью неприятные ощущения, – в голосе Игната по-прежнему звучало неподдельное беспокойство. – Ну, ладно, на спиритическом сеансе все кажется нереальным, а тут…

      – Не надо на это обращать внимания, – дрожащие пальцы Колымея мяли друг друга, причем сам он этого не замечал. – Все это – результат влияния сеанса на твою психику. Так бывает.

      – Но эти ночные звуки я слышал и до сеанса. И не во сне, а наяву. Неужели не верить собственным ушам?

      Игнат был убежден, что Колымею прекрасно известны причины его ночных бдений, но у него не хватало смелости признаться. Чародей лишь уныло проговорил:

      – Может быть ты переберешься в нижнюю комнату? Там поспокойнее… Впрочем, в такой глухой ночи, как здесь, вполне допустимы галлюцинации.

      По интонации голоса, в котором улавливались нотки раздражения, Игнат понимал, что Колымей снова чего-то не договаривает.

      Последующие события во многом оправдали эти подозрения.

      25

      Вернувшись в свой кабинет, Жан плотно закрыл за собой дверь и позвонил Королеву.

      – Леша, привет. Ты выполнил мою просьбу? Спасибо.

      Повесив трубку, он решил, что пора ставить первые сети – проверить версию об утечке информации из управления. Решительным шагом он направился в приемную.

      – Наташенька, – елейным голосом обратился он к секретарше, – если Маркин будет спрашивать меня, скажи, что я отправился в Пустошь-Бор. Там предположительно труп Рэма.

      – Неужели? – ее глаза выразили неподдельное изумление.

      – Говорю, предположительно. Не забудь передать.

      – Обязательно.

      Жан