Тирания веры. Ричард Суон

вперед. Вонвальт немедленно отпрянул, и клинок рассек пустой воздух. В тот же миг храмовникам наконец удалось выбить дверь.

      – Нет! – крикнул Вонвальт, поворачиваясь к нам. – Мне нужно больше времени!

      В зале воцарился хаос. Брессинджер и сэр Радомир немедленно вступили в бой с храмовниками. Те пробили дверь большой железной жаровней, закрепленной на шесте, и именно с этим неуклюжим тараном пришлось столкнуться приставам. Недолго думая, я вытащила из ножен свой дирк и неловко запустила им в ближайшего храмовника. По чистой случайности клинок, подталкиваемый тяжелой рукоятью, вонзился ему в горло; воин свалился с ног и уронил жаровню, которая приземлилась на ногу сэра Радомира, сломав ему по меньшей мере один палец. Бывший шериф закричал от гнева и боли, и завязалась хаотичная рукопашная схватка.

      Млианары и предсказательница почти непрестанно визжали. Тем не менее один из патрициев – судя по виду, ветеран Рейхскрига – сумел где-то раздобыть оружие и опрометчиво вступил в бой с Вонвальтом. Благодаря тесноте зала и внезапно ожившему трупу, в котором поселился Клавер, этот млианар прожил дольше пары секунд. Не сомневаюсь, Вонвальт хотел взять его живьем, но противников оказалось слишком много, и мы не могли взять в плен всех. У сэра Конрада не осталось выбора, и он жестоко расправился с сенатором, разрубив ему шею и плечо несколькими тяжелыми ударами.

      Клавер, все так же прикованный к трупу храмовника, неуклюже поднялся с алтаря. Он шатался, двигался неуверенно. Я помнила, что к мертвецу прикасаться нельзя, поэтому схватила посох предсказательницы и огрела им труп по затылку. Мертвец обернулся; его глаза были похожи на два колодца, полные ярости. В тот миг я поняла, что сражаюсь не просто с обезумевшим священником, а с кем-то другим, с неизвестной мне сущностью, которая вселилась в труп. Мне почудилось, что я вижу тень этого существа; она маячила в том же месте, которое занимал Клавер, подобно изображению на мокром пергаменте, наложенному поверх другого. В нем я разглядела очертания крылатого демона из глубин Преисподней. Увиденное заставило меня оцепенеть, приковало к месту, и я словно превратилась в статую.

      – Хелена! – крикнул кто-то. Это был Брессинджер.

      Я обернулась – и вовремя; ко мне уже ковылял очередной храмовник, однако он пал замертво, даже не успев замахнуться мечом. Кровь заливала зал, повсюду падали трупы, а воздух наполнялся страшным жужжанием, которое исходило от ожившего тела. Меня пробрал глубочайший ужас, и по телу побежали мурашки. Больше всего на свете мне хотелось сбежать подальше от священника.

      Наконец Вонвальт шагнул к Клаверу, чтобы зарубить его. Он поднял меч молча, не произнося никаких пафосных прощальных слов. Просто обрушил клинок вниз по короткой мощной дуге.

      В нескольких дюймах от шеи трупа лезвие остановилось, наткнувшись на какое-то невидимое препятствие, жесткое, словно выкованное из железа, и отскочило обратно.

      Вонвальт удивленно выдохнул, его глаза расширились. Клавер довольно расхохотался, черная слизь вспенилась у его рта.