Тирания веры. Ричард Суон

Вильгельм Зигилинд, – произнес Вонвальт, врываясь в комнату этого человека. Большинство из Правосудий-изменников, так называемых «кирилликов», уже сообразили, что происходит, и либо заперлись и забаррикадировались, либо вооружились, либо сделали сразу и то и другое. Было неясно, о чем говорили подобные действия: об их нечистой совести или же о том, что Правосудия просто решили, будто на Ложу напали.

      Зигилинд был зрелым мужчиной с темно-коричневыми волосами и чересчур аккуратно подстриженной темно-коричневой бородкой. Когда мы вышибли дверь в его комнату, он стоял на подоконнике у распахнутого окна.

      Выглядел он напуганным. Они все выглядели напуганными.

      – Сэр Конрад, – нелепо-жизнерадостным тоном произнес Зигилинд, словно влезать на подоконник было для него обычным делом. Он кивнул на дверь. – Что происходит? Где магистр Кейдлек?

      Я заметила, как руки Вонвальта сжались в кулаки.

      – Зачем тебе Кейдлек?

      – Я…

      – Что «ты»? Зачем ты туда забрался? Захотелось подышать свежим воздухом?

      Зигилинд неловко переминался с ноги на ногу, но вниз не спускался.

      – Не понимаю, почему вы…

      – Нет, – резко прервал его Вонвальт. – Это я не понимаю. Я не понимаю почему, Вильгельм. Неужели жизнь вдруг стала настолько трудной? Здесь, в тепле и удобстве? Или ты пошел на предательство из обыкновенной скуки?

      – Сэр Конрад, я…

      – Нет, отвечай. Из трусости или из скуки?

      Зигилинд поник.

      – Мне угрожали, – тихо произнес он.

      Вонвальт сделал шаг вперед и требовательно спросил:

      – Кто тебе угрожал?

      Зигилинд сокрушенно покачал головой. Затем едва слышно проговорил:

      – Ты даже не представляешь, каково нам здесь приходилось.

      – Ты – Правосудие Императора! – рявкнул Вонвальт. – Ты наделен высшей властью! Ты волен решать, кому жить, а кому умереть! Угрожать Правосудию – значит пойти на государственную измену! Если кто-то угрожает тебе, ты предаешь его мечу! – Он щелкнул пальцами. – Тут же, на месте! Проклятый трус! Все вы – ничтожные трусы. Отсиживаетесь в этих стенах, строчите свои книжки, раздаете кому ни попадя тайные знания, когда вам это на руку. Когда это выгодно. Потому что поступить так – проще всего. И, главное, кому вы их продали? Храмовникам! Млианарам! Преступникам, злодеям! Что за безумие? О чем вы…

      Он резко замолк. Зигилинд повернулся к окну и спрыгнул вниз, навстречу своей смерти.

      Вонвальт долго молча стоял и тяжело дышал; его ноздри раздувались от гнева, пока тот весь не рассеялся.

      Наконец он повернулся к ближайшему гвардейцу и тихо произнес:

      – Список.

      Гвардеец достал листок, и Вонвальт выхватил его из рук воина. Несколько секунд внимательно смотрел.

      – Князь Преисподней, и Ансоберт тоже, – пробормотал он. Затем вернул список гвардейцу. Снаружи серое моросящее утро наконец разродилось теплым весенним дождем. Капли застучали по подоконнику