Тирания веры. Ричард Суон

лицо стало не таким осунувшимся, и он казался здоровее. Таинственный недуг снова отступил, и я позволила себе надеяться, что зелья Императорской Врачевательницы подействовали… хотя позже, конечно же, выяснилось, что это не так.

      – Еда и вино привели меня в порядок, – глухо ответил Вонвальт.

      Повисла тишина. С ним явно что-то творилось. Его кровь кипела, и он не мог усидеть на месте. Казалось бы, после всего, что случилось прошлым днем в Великой Ложе, это было неудивительно, однако Вонвальта явно тревожило что-то еще, какая-то невысказанная мысль, которая не давала ему покоя.

      – Что-то случилось? – спросила я.

      Сэр Конрад посмотрел на меня, его взгляд ненадолго задержался на моей груди, после чего он повернулся и уставился в окно.

      – Нет, я… – Вонвальт прокашлялся. – Гнусный был день. Вчера, – прибавил он, будто это было неясно. – Я хотел увидеть тебя. Немного… озарить эти темные дни светом. – Впервые за долгое время я уловила в голосе сэра Конрада нотки его родного йегландского говора. Это привело меня в замешательство, поскольку его акцент проявлялся лишь в тех случаях, когда Вонвальта терзали особо острые переживания.

      Теперь мое сердце колотилось так сильно, что каждым ударом грозило вышибить воздух из легких. Я понимала, что могу что-нибудь предпринять – например, подтянуть к груди одеяло, – и это пресечет любые опрометчивые действия со стороны Вонвальта. Но я почему-то не шевелилась. Думаю, происходившие вокруг нас события, роскошная обстановка, сама Сова, вскружившая мне голову, да и, откровенно говоря, удалой вид Вонвальта, который сидел на краю моей кровати, – все это заставило меня осмелеть, даже несмотря на кровавую зачистку Великой Ложи. Или, быть может, даже благодаря ей?

      – Кто-нибудь уже встал? – спросила я. Голос мой прозвучал едва слышно, и мне пришлось повторить вопрос.

      Вонвальт покачал головой.

      – Нет.

      У меня в животе запорхали бабочки. Я ждала, не в силах что-либо сделать или сказать… не желая ничего делать или говорить. Одеяло все так же оставалось нетронутым, и думать я могла лишь о том, насколько свободно висит на мне ночная рубашка.

      – Я… – начал было Вонвальт; его руки потянулись к чему-то – вероятно, к нижним пуговицам его блузы… но затем где-то в глубине особняка громко хлопнула дверь, и мы оба подскочили, как перепуганные коты.

      Вонвальт вздохнул, его руки опустились. Затем сжались в кулаки. Снова отвернувшись к окну, он произнес:

      – Я слышал, что сэр Радомир начал восполнять пробелы в твоем обучении фехтованию.

      Я с трудом сглотнула и кивнула. Потребовалось несколько секунд, чтобы чувство неловкости ушло.

      – Да, – наконец вымолвила я. И только теперь начала поправлять одеяло.

      Вонвальт кивнул.

      – У нас еще есть немного времени. – Он махнул мне рукой. – Оденься и выходи ко мне в сад.

* * *

      Что бы ни промелькнуло между нами в спальне – а в те напряженные секунды многое осталось невысказанным, –