Год в оранжевом круге. Арина Громова

как ты научился на гитаре играть?

      – Кореш научил. Говорил же.

      – Почему именно гитара?

      – За душу берет.

      Наконец мы свернули на знакомую мне тропинку, которая выведет к базе за пятнадцать минут. Легкость на душе сливается с запахом сосен, – настоящий августовский запах, в котором чувствуется уходящее доброе лето. Недалеко слышаться звуки гудящей трассы. Жары нет, как и ветра.

      – Мне интересно послушать про Нину. Расскажи то, чего я раньше не знал.

      – Она вообще не ест мясо. Обожает Питер, знает про него все!

      Тот усмехнулся: «ну-ну».

      – Безумно много работает. Сейчас слишком мало людей, которые умеют слушать, мама – одна из них. Она гордиться тобой.

      – Мной-то за что?

      – Ты сильный.

      Сережа ничего не ответил, только снова пнул камень под ногами.

      – Я ее очень люблю. Ты бы знал, какая она талантливая.

      Тот недоверчиво покосился.

      – А как твои родители познакомились?

      – В девяносто пятом маму пригласили выступить на открытии какого-то ресторана, она же, как и ты, –поет. В общем, был праздник, гостей немного было, среди них был мой папа с коллегами, он тогда в офисе работал.

      – Тебе чертовски полезло.

      – Да.

      – Мои совершенно другие. Я даже не припомню чего-то такого. Ну, собственно, понятно почему. Думаю, ты в курсе, что наши мамы выросли на севере, в когда выросли – разъехались по разным городам: Нина поступила в Питер, а моя – в Москву. Она так и не доучилась. С папой познакомилась в девятнадцать. Меня родила в двадцать один. Детство было, конечно, не такое красочное, как у тебя, зато приятелей было много. Со мной много времени бабушка проводила.

      – А где она сейчас?

      – На Сахалине. Так получилось.

      Не дожидаясь никаких ответов или удивлений, он продолжил:

      – В школе я отличник: был, сейчас тоже.

      – Зубрила небось?

      – Неа, – помотал головой Серега, – домашку вообще не делал и не делаю. Просто на уроке как-то все схватываю. Да и что там схватывать? Фигня.

      – Что, даже физику любишь?

      – Буду сдавать.

      – Терпеть не могу!

      – Физику?

      – Все. Это.

      – А я терпеть не могу, когда… ладно, – рявкнул он, – извини.

      – За что?

      – Я раньше так не срывался. Это из-за мамы. Невозможно стерпеть и смириться только с тем, что ее нет. Все. Нет, Женя, и все. Хоть об стену головой бейся – ничего не поменяется. У нее был лишний вес и гепатит C, все вытекло в рак печени третьей степени, – перебил Сережа. – Знаешь, самое страшное – это просыпаться пять месяцев подряд и понимать, что ее нет. Я до сих пор не верю. И как тут быть «мужчиной»?! – он нервно развел руками, сжав губы от злости.

      – Я недавно узнала, что это моя мама позвала вас к нам.

      – Да. Папа сначала не хотел, как видишь, передумал. Ну, его в Москве ничего не держит, – работает он удаленно, друзья переживут. Я сам до последнего не хотел, но папа уже принял решение.

      Оглянувшись назад, будто проверяя – есть ли там кто, он выдал:

      – А может это и к лучшему: теперь