Сказки из жизни. Светлана Игоревна Бестужева-Лада

с отменным вкусом, и посему оказавшимися как бы вне эпох и модных архитектурных течений. На зданиях, спроектированных в мастерской Лодзиевского, стояла как бы незримая печать избранности, элитности, что особенно почиталось номенклатурой во все времена.

      И в личной жизни все складывалось превосходно: в тридцать лет Андрей женился на красавице-украинке, жившей с ним в Киеве по соседству. Когда он уезжал учиться в Москву, он оставил голенастого, невзрачного подростка, о будущей привлекательности которого говорили только огромные черные глаза с длинными ресницами. А через десять лет, оказавшись в Киеве по служебным делам, Андрей Анатольевич забрел к бывшему своему дому и навстречу ему выбежала…

      В общем, Марина всегда любила своего соседа, так что предложение руки и сердца приняла с восторгом. Сыграли свадьбу, молодые уехали в Москву, а через год с небольшим Марина, беременная своим первенцем, уехала рожать к маме с папой, чтобы не отвлекать вечно занятого мужа от важной работы. Ребенок должен был родиться в начале августа, в середине июня Марина Лодзиевская в одноместном купе международного вагона отправилась в Киев. Точнее, 16 июня 1941 года…

      Возможно, это покажется странным, но Андрей Анатольевич практически не пытался выяснить дальнейшую судьбу своей супруги и ребенка. Он считал, что жена предала его, бросила, не посчиталась с тем, что оставляет в этом мире совершенно одного. К тому же ее родители – когда-то довольно зажиточные крымские помещики, а потом – просто скромные служащие, явно должны были обрадоваться избавлению от ненавистных «Советов и декретов».

      Впоследствии, когда Киев освободили, и Андрей Анатольевич уже после войны попал туда, то обнаружил, что был, в общем-то, прав. Новые жильцы кое-что поведали о судьбе его бывших родственников. Они знали, что пожилая супружеская чета с дочерью и младенцем-внуком уехали в Крым, «в свое имение под Гурзуфом». Там следы терялись навсегда: искать каких-то Гайченко Андрей Анатольевич не собирался, а если ребенок выжил и носит их фамилию, а не его… Значит, так судьба сложилась.

      Марина так недолго пробыла в Москве, так быстро забеременела и вследствие этого так мало где бывала, что никто из окружения Андрей Анатольевич ее практически не запомнил. В глазах общественности он по-прежнему оставался холостяком и даже завидным женихом: не многие достигают такого положения, какого достиг он, к тридцати годам с небольшим.

      Не говоря уже о полученной сразу после войны квартире – роскошной, барской квартире на любимой с детства Остоженке, по соседству с жильем его детства. От новостроек на улице Горького и в прочих престижных тогда местах Андрей Анатольевич отказался наотрез: слишком много «новой элиты» там собралось. А он терпеть не мог эту самую новую элиту, он и прежнюю-то с трудом переносил.

      А в этой, расположенной на последнем этаже четырехэтажного «доходного дома», обустраивался