Сказки из жизни. Светлана Игоревна Бестужева-Лада

мышкой Жанна не была и до встречи с Андреем. Просто любая женщина знает, что хорошие волосы, вымытые дорогим шампунем, становятся роскошными, а модная маечка, тщательно подобранная по цвету, украшает свою владелицу, в отличие от растянутой и полинявшей футболки. Да и превращение Жанны из девчонки сразу в молодую женщину ее, естественно, не испортило, а только украсило. Гадкий утенок, который на самом деле никогда гадким и не был, за несколько дней превратился в прекрасного черного лебедя.

      Такие вещи женским коллективом обычно не прощаются. Тем более что новую Жанну нельзя было опекать, дарить ей початую помаду и надоевшую сумку, а также небрежно платить за ее чашку кофе в студенческой столовой. Такой Жанной можно было только любоваться (что, собственно, и делали мало знакомые с ней люди, не говоря уже об Андрее и Алевтине), а подруги, даже близкие, к любованию бывшей Золушкой обычно как-то не очень склонны.

      Немного поддерживала Алевтина, но было видно, что она не совсем уверена в конечном результате этой авантюры. Да и по части хороших манер она вряд ли могла быть особенно полезна: у нее самой была многолетняя повадка отлично вышколенной прислуги. На свою беду, Жанна кое-что из этого переняла, и потом, конечно, раскаялась, но было уже поздно.

      Хотя комната Андрея была в полном ее распоряжении, уютно себя Жанна не чувствовала. Эти хоромы не были ее домом, а милые пустячки странно смотрелись в интерьере рафинированной холостяцкой спальни. Если бы Жанна осмелилась, она бы сменила темно серые плотные гардины на прозрачный тюль, благо напротив никаких строений с окнами не было, а солнце появлялось в комнате только на закате.

      Вместо тусклого старинного ковра ручной работы положила бы ковровое покрытие более веселого тона, например, бежево-золотистое, а широкую тахту украсила бы не классическим шотландским пледом, а гладким, тоже золотистым или бежевым – и беспорядочно разбросала бы по этому полю множество разноцветных подушек.

      Она хотела было вытащить из кладовки старинный туалетный столик розового дерева со слегка потускневшим зеркалом в серебряной оправе, и даже подбила на эту авантюру Алевтину, но ей самой мгновенно стало понятно: изысканная принадлежность дамского будуара «не срастается». Это чудо бы – в небольшую комнатку с обоями под шелк, с креслицами и пуфиками, тоже обитыми шелком, с пушистым ковром светлых тонов…

      Но такой комнаты в огромной квартире не было. Был строго-мужской кабинет покойного Андрея Анатольевича со старинной мебелью красного дерева и необъятным письменным столом, крытым зеленым сукном. Была спальня Ады Николаевны, выдержанная в перламутрово-матовых тонах и отличавшаяся той простотой, для создания которой требовались немалые деньги и хороший вкус.

      Очень простой паркет из темного ореха роскошно контрастировал с китайским ковром в розовато-лиловых, кремовых и сапфировых тонах. Все остальное –