Гидра. Максим Кабир

Ярцев вздрогнул и зачастил:

      – Большая честь… Как коммунист, отдавший бескорыстно лучшие свои годы служению Родине, считаю наградой визит столь знаменитой актрисы. Ура, товарищи!

      Мужчины выпили. Галя налила себе компот.

      – А как вам Тихонов? – Показалось или Золотарев потрогал себя в паху? – Вы ж с ним?..

      Галя повела плечами, скованная дискомфортом.

      – Снималась. Прекрасный актер.

      – Говори, Сан Саныч, говори. – Золотарев проглотил пирожок.

      – А что говорить! – воскликнул Ярцев. – Мы – люди простые, не носим мехов и фетра. Сорок тысяч, сорок тысяч потратил мой зять на ремонт квартиры. В ванной комнате была им установлена колонка из нержавеющей стали! – Ярцев выпучил глаза. – Каково?

      – Простите, я…

      – Сан Саныч говорит, что молодежь выбрала роскошь. А мы здесь предпочитаем аскетизм.

      Ярцев свирепо закивал.

      – Лютой завистью исходят воротилы империалистической Англии, глядя на нас, первопроходцев. Ушатами гнилостной клеветы обливает нас опустившееся человекоподобие Уинстон Черчилль. Но! – На скатерть брызнула слюна. Галя поежилась. – Это есть свидетельство нашего мирового авторитета. И значит, мы не стоим на месте, а движемся к светлому будущему, боремся с пережитками проклятого прошлого, искореняя низкопоклонство перед растленной буржуазной культурой, в одном окопе – гидромеханизаторы и кинематографисты.

      – Хорошо стелешь, – похвалил Золотарев. Он ел оливье и смотрел на гостью. Бесцеремонно рассматривал ее грудь, и глаза сально блестели. Галя провела рукой по наглухо застегнутой рубашке.

      – Космополитической блевотиной исходит бюрократическое средостенье! В нашей стране благородное, альтруистическое все еще противостоит стяжательству и двоедушию…

      – Замужем? – спросил Золотарев так, чтобы не перебивать Ярцева. У него была морда хорька. И майонез на подбородке.

      – Да, – неприветливо буркнула Галя.

      – …его верный соратник и ученик Сталин решительно развенчал троцкизм, ктулхулианство и прочие разновидности враждебных ленинизму течений.

      – Толковый мужик?

      – Что? – Галя мяла край скатерти.

      – Супруг твой.

      – Толковый… – Лишь бы отвязался. А этот, теоретик марксизма… Что он мелет?

      – …уйти с исторической арены, признать свою несостоятельность, ибо наш резерв…

      – Послушайте, товарищи, – прервала тираду Галя. Золотарев выпрямился, изображая преувеличенный интерес. – Скоро мне выступать, да? Я не голодна, поела в Якутске. Нужно отдохнуть, переодеться. Давайте обговорим аспекты… Я спою несколько песен, да? Прочитаю Михалкова, Грибачева… – Она вспомнила колючую проволоку. – Я так понимаю, здесь работают и заключенные.

      – Спецконтингент, – поправил Ярцев.

      – А я перед ними тоже?..

      – Они будут далеко от сцены, – сказал Ярцев. – Под надзором конвоя.

      – И только политические, – уточнил Золотарев. – Вы как к политическим относитесь,