Гидра. Максим Кабир

этого, уважаемая, никто не знает.

      – Водочки?

      – Да. Нет. Обойдусь.

      Кладовщик подогнал «газельку», и они рванули в тайгу. Откинувшись на сиденье, Глеб любовался пейзажем. Тряская гравийная дорога пролегала параллельно Ахерону. Нежно-зеленая хвоя услаждала взор. Над заболоченными озерцами пикировали стрекозы. Сотни километров тайги – размах окрылял городского жителя.

      Пересчитав колдобины, «газель» вырулила на лесную просеку. Следы шин большегруза были единственным признаком цивилизации. В зарослях щебетали птицы, вскарабкалась по стволу белка. Машина остановилась. Приехали.

      Якут наотрез отказался от денег, салютовал гостю и был таков. Навьючив рюкзак, Глеб зашагал к веретенообразной поляне. Лагерь сезонников состоял из громадной брезентовой палатки и мобильного балка, какие перевозят с помощью полозьев. Тут же припарковались лесовоз и мотоцикл марки «Ковровец», громоздились ящики. Выбежавшая на запах пришлеца дворняжка звонко залаяла.

      – Цыц, Блох! Стой, кто идет?

      – Свои!

      Из-за тягача вышел здоровяк с волосами и бородой цвета осенней листвы. Футболка облепила могучий торс. Рука Глеба утонула в дружелюбной лапище.

      – Журналист, значит? Нам сообщали.

      – Глеб Аникеев.

      – Вася Слюсарев. Бугор.

      – Кто?

      – Бригадир. За командира сейчас – начальник подстанции до августа в Иркутске. Как добрался? Голодный?

      – Есть немного…

      – А у нас есть немного поесть. – Вася раскатисто захохотал и немедленно понравился Глебу. А пес, убедившись, что пришлец – не враг, замахал хвостом и позволил себя почесать.

      – Ну, айда, – сказал Вася. – Познакомлю с пацанами. Сегодня выходной.

      В палатке выстроились в рядок нары. Стояли стол, походная печь. Бородатые мужики потянулись к гостю. Жали руки, представлялись, не зло хохмили про ссылку. Глеб растерялся, но Вася хлопнул его по плечу:

      – Время есть, всех запомнишь, близнецов Терлецких научишься различать.

      – Ни в жизни! – хором сказали искомые близнецы.

      – Запомни главного. Главный где?

      – Я думал, ты – главный.

      – Главный – всегда котловой. Кок то бишь. Муса!

      – Тутоньки. – В палатку заглянул коренастый казах, придирчиво осмотрел журналиста. – Худой, – сказал. – Прокормим.

      Лэповцы ободрительно заухали, и напряжение окончательно покинуло Глеба. Он, дурак, ожидал придирок, косых взглядов: москвич, писака.

      – Но учти, – строго сказал Муса. – Пока ты здесь – ни капли алкоголя.

      – Да… да, конечно… я не то чтобы охоч…

      Муса заулыбался.

      – Шучу я! К вечеру пива сварю. Ни капли алкоголя… а как же…

      Вечером сезонники, двадцать семь человек плюс столичная пресса, собрались у костра. Муса подал кашу со шкварками, варенье и пиво, нахимиченное из мальтозы. Пиво оказалось вкусным. Каша – бесподобной. Кто-то играл на гитаре, кто-то травил анекдот про Ктулху в мавзолее. Задавались вопросы: как там, на