Таймбург. Вдогонку за проигранным временем. Дарко Джун

погнавшись за удачей, поставил на кон всё своё время. Он проиграл, и проигрыш перетёк в книгу с диковинным именем, что ты сейчас называл. Но у него были друзья. И они отправились в неведомые дали, чтобы его спасти.

      – Спасли? – мне даже стало интересно.

      – Вроде бы, – пожал плечами потомственный столяр, а потом решительно уточнил. – Наверняка, спасли. Это же детская книга. В них всё заканчивается хорошо.

      Я подумал о пустой Вовкиной комнате. Конечно, мне ни капельки не верилось, что тот урод в колпаке выманил у Вовки всё его время. И всё же, куда это Вовка свинтил на ночь глядя?

      – Пойду, – пояснил я. – Нет Вовки дома. Убёг куда-то.

      Вовкин отец посмотрел на темнеющее за окном небо:

      – А разве он не у тебя был? Ты же, вроде бы, сегодня именинник?

      – Я именинник без «вроде бы», – пришлось сказать. – И Вовка был у меня. Но ушёл. Я и подумал, вдруг домой. Тогда ещё бы чуток вместе посидели бы.

      – Найдёшь Вовку, скажи, чтобы к ужину не опаздывал, – попросил Степан Порфирьич.

      И всё глядел за окно.

      – Может, не придёт он, – сказал я.

      И испугался слов своих.

      – Почему это не придёт? – Вовкин отец начал тревожиться по-настоящему.

      – Мы у меня ночевать договорились! – воскликнул я, сам не понимая, зачем начал врать. – Ну, в честь праздника.

      – В честь праздника оно, конечно, – тень тревоги покинула лицо Степана Порфирьича.

      А я, прижимая к груди завёрнутую в газеты Книгу Головоломок, стремительно выбежал в подъезд. Ну, чтобы совсем не завраться.

      Час третий,

      когда меня обступают тени, я разговариваю со Вселенной и узнаю о времени, которое не умещается на циферблатах

      На улице я чуть не врезался в торопливо шагавшего верзилу. Полы его длинного плаща трепетали в порывах вечернего ветра, будто плескалась пара чёрных пиратских флагов, с которых брызги солёной морской воды смыли кости и черепа.

      – Не подскажешь, сколько времени? – кинули мне вопрос.

      Я лишь мотнул головой. Времени было – завались! Однако и пролетало оно стремительно. Когда я выбегал из дома, казалось, что сгонять до Вовки и стребовать книгу назад – дело двадцати минут. А сейчас уже начинало смеркаться.

      Был час Вечерних Теней. Небо позднего августа расставалось с лазурью и набирало чернильные тона. И отовсюду выползали тени. Полупрозрачные, они не бросались в глаза. Но если умеешь их замечать, перед тобой предстаёт волшебное царство. Или другой мир. Невесомый. Неуловимый. Призрачный. Он словно готовится набрать мощь и объём. Отвоевать пространство у мира, где живём мы. Дневные тени серы и черны. Вечер дарит теням иные цвета: сизые, голубые, синие, сиреневые. Но мир, где живут тени вечера, никогда не успевал стать настоящим. Его смывал мрак. Мир, населённый вечерними тенями, растворялся в быстро подступающей ночи, когда тени снова становятся чёрными и заполняют всё вокруг.

      Почему-то я волновался за Вовку. Книга-то вернулась, а то, что Вовка её утырил, теперь не казалось вселенской катастрофой. Больше заботило,