Есть еще свет. Иосиф Семенович Сигалов

бойцов —

      Вся земля их костями пробита,

      Что на братских могилах не ставят крестов

      И что память о них не изжита!

      Я водяру хлебал, чтобы сердце не сжечь!

      Я морфины колол, чтобы песню допеть!

      Я на койках больничных сто раз умирал,

      Часто падал, но снова и снова вставал!

      А мой конь все скакал и подковы терял.

      А мой волк след кровавый в снегу оставлял.

      Но скакал я вперед и назад не глядел:

      Докричаться хотел! И хрипел! И горел!

      Вот уж пепел в душе, и обуглен мой нерв,

      Но упрямый мой конь все скакал и скакал…

      Я – Высоцкий! Я бард! Я, наверное, перв…

      Я сгорел! Я пропел! Я сказал!

      Уходит эпоха

      Уходит эпоха великих, известных,

      Поборников чести, защитников истин,

      Сердечных, душевных, чудесных и честных,

      Не славоискателей, а бескорыстных!

      Ахматова, Блок, Маяковский и Бродский,

      Есенин и Хармс, Вознесенский, Высоцкий —

      Кумиры столетья и жертвы опалы

      Из сердца и слез сотворяли не всуе:

      Слова их заветные в сердце запали.

      Они не пропали – пропали холуи!

      Они не хозяйские подголоски:

      Рязанов, Данелия, Герман, Тарковский.

      И слух услаждать не стремились господский:

      Шевчук, Окуджава и Галич, Высоцкий.

      Уходит столетье могучих и честных

      И память их вечна, хоть время несется.

      Уходит эпоха великих, известных!

      Эпоха уходит…а что остается?

      Женевское озеро

      Пристойный кумир наш – Женевское озеро.

      Спокойного мира здесь центр или ось его:

      Взметает картинные струи фонтан,

      Блистает витринами Рю де Мон-Блан.

      А вот знаменитые статные лебеди,

      Как воздух гудит от невнятного лепета.

      Все прочно, ухоженно там и красиво —

      Не то, что в заброшенной нашей России.

      Отвергнутых будни Женевское озеро.

      Проверил ли Бунин холодною осенью,

      Что нет здесь для русских ни прока, ни полиса,

      Что сроки здесь меряют роком, не «ролексом».

      Здесь броские виды и пирсы причальные.

      Не Бродский ли был здесь так близок к отчаянию,

      Хоть горд, обеспечен – ну, разве не благо ли,

      И Черной нет речки, и петель Елабуги.

      Дремотно здесь горбятся пышные платаны.

      Нет ветел здесь скорбных и крыш перелатанных.

      Где небо привольно, там жизнь подневольная.

      Вернется ли боль к нам тех бывших «крамольников»?

      Над водною синью то яхты, то мачты там,

      А наша Россия не мать нам, а мачеха —

      Низложит, обманет, забудет уродина,

      Но что ж нас так тянет отсюда на Родину?

      Не в силах мы жить здесь житейскою прозою:

      Россия пошире Женевского озера,

      Детей неуемных, убогая, тратила —

      Но нет у нас дома другого и матери!

      Пусть дома не лебедей крики, а галочьи,

      Взгрустнем под куплеты великого