Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги. Пелам Гренвилл Вудхаус

с утра первым делом достаньте мне кое-какие книги. Записывайте!

      Он деловито послюнил карандаш.

      – Латинская грамматика.

      – Да, сэр.

      – Греческая грамматика.

      – Да, сэр.

      – «Простые отрывки из прозы» Бродли Арнольда.

      – Да, сэр.

      – И «Записки о Галльской войне» Цезаря.

      – Не уловил имя, сэр.

      – Цезарь.

      – Благодарю вас, сэр. Что-нибудь еще, сэр?

      – Нет, это все.

      – Хорошо, сэр. – И он испарился из комнаты.

      Слава богу, Смит всегда считал меня сумасшедшим, а потому никаким просьбам не удивляется.

      Глава II

      «Сэнстед-Хаус» располагался внушительным квадратом в георгианском стиле посреди участка в девять акров. Поместье когда-то принадлежало семейству Бунов и поначалу было куда обширнее, но течение лет внесло перемены. Финансовые потери вынуждали распродавать земли, а новые дороги урезали их еще больше. Старинные устои деревенской жизни рушились, путешествовать стало проще, и члены семьи разъезжались один за другим. В конце концов последний из Бунов пришел к заключению, что содержать такой большой и дорогой дом невыгодно.

      Превращение в школу стало результатом естественной эволюции. Для обычного покупателя дом был великоват, а богачей урезанные земельные владения не впечатляли. Полковник Бун с радостью уступил дом Арнольду Эбни, и так было положено начало школе.

      Все необходимые условия в усадьбе наличествовали. Дом стоял на отшибе, в двух милях от деревни и недалеко от моря. Снаружи имелись площадки для футбола и крикета, а внутри хватало помещений, больших и поменьше, для классных комнат и спален.

      К моему приезду население этой маленькой, отрезанной от мира колонии составляли, помимо директора Арнольда Эбни, учителя по фамилии Глоссоп и домоправительницы, две дюжины учеников, дворецкий, старшая горничная, две младших, слуга на все руки, кухарка и судомойка.

      Если не считать самого Эбни и Глоссопа, унылого, нервного и манерного, в первый вечер я перекинулся словом лишь с Уайтом, дворецким. Некоторые нравятся с первого взгляда, таков был и Уайт, отличавшийся удивительной вежливостью даже для дворецкого, но без суровой отстраненности, какую я замечал у его коллег.

      Мы успели поболтать, пока он помогал мне распаковывать пожитки. Среднего роста, полноватый, но мускулистый, Уайт был очень подвижен, что обычно несвойственно дворецким. Из кое-каких оброненных замечаний я сделал вывод, что путешествовать ему довелось немало.

      В общем, он меня заинтересовал. У него было чувство юмора, а полчаса, проведенные с занудой Глоссопом, заставили меня ценить это качество особо. Выяснилось, что Уайт, как и я, в школе новичок. Его предшественник внезапно уволился во время каникул, и Уайт занял вакансию почти одновременно со мной. Мы согласились, что место приятное, а уединенность, как я понял, Уайт считал