Верни меня домой. Татьяна Абалова

больше никогда не попаду домой, к маме. В своем мире я умерла зимой от удара молнии.

      – Верни меня домой, – шепотом повторила я слова Ильги, чувствуя, как наваливается усталость.

      Рядом со мной посапывал Лесек, с другой стороны причмокивала губами его сестра. Я не спросила, сколько им лет, но мальчик явно приближался к возрасту, называемому у нас подростковым, а вот девочке было лет пять-шесть.

      «Все будет хорошо», – подумала я перед тем, как сомкнуть глаза.

      Утром я проснулась первая. Выбралась из душных объятий Ильги, укрыла ее и Лесека шубой, дав подольше понежиться в постели. Было холодно. Ночью я слышала, как поднимался наш мужчина и подкладывал поленья в камин. Сейчас угли едва тлели, а потому я поспешила поддержать огонь, кинув в него горсть щепок, а уж потом, когда он разгорелся, сунула полено.

      Быстро умывшись над тазом, который мы вчера так и не опорожнили, я оделась. Не снимая нижней рубашки, нацепила поверх нее шерстяную юбку – грубую и колючую. Следом свитер, предварительно оттерев и стряхнув с него подсохшую грязь. Натянув шерстяные носки, почувствовала себя лучше. Было просто замечательно, что родители Лесека и Ильги не выложили «прихожку» мрамором, как это обычно делается в богатых домах, а сделали пол деревянным. Ноги не так мерзли.

      Утром я сполна оценила красоту помещения. По высокому потолку, в центре которого должна была висеть огромная люстра, шла лепнина. Стены были оббиты переливающейся тканью, а высокие узкие окна пропускали свет через мозаичное стекло. Всюду виднелись следы от снятых картин или светильников. Уверена, что у лестниц стояли огромные статуи, которые тоже убрали. Пол в этих местах отличался по цвету от остального, был более ярким. Перила двух лестниц, любовно обвивавших пространство у камина, сохранили следы позолоты, а на ступенях были видны держатели для ковровых дорожек.

      «Как-то все нелепо утроено в этом мире, – думала я, поднимаясь по лестнице. – Ушли из жизни хозяева, но остались их дети. Так почему дом не желает открывать им двери, ведь они являются прямыми наследниками? Он должен им подчиняться. Что за тупое правило – слушаться лишь взрослого человека?»

      Я была уверена, что помещения наверху забиты полезными вещами. И лишь глупое мироустройство обрекает Лесека и Ильгу на нищее существование. Дом предпочитает разрушиться, чем позволить командовать им детям.

      Что на втором, что на третьем этаже я обнаружила бессчетное количество комнат. Подергав некоторые из дверей за ручки, а то и поддав плечом, убедилась, что они накрепко заперты. Залезть бы в них с улицы или спуститься по крыше, но и тут проклятущий дом защитил себя толстыми решетками.

      – А вот если… – я прервала себя на полуслове. Пустое занятие предаваться мечтам, как хорошо мы зажили бы, если бы сломили сопротивление дома. Пришло время подумать о более важном.

      Не зная, как и чем кормить детей, я поступила просто – снова сунула картошку в золу. На этот раз не забыла и о себе. Ворошила пепел прутиком и ждала, когда проснется Лесек. Хотела поспрашивать его об устройстве