По зову памяти былой. Solar Abyss

и давило. Если бы только он был в Тихе эти несколько месяцев, то он бы – понапрасну думал Эдвин – обязательно заметил изменения в друге. Впрочем, разумом-то он понимал, что выявить такое тяжело, а уж тем более, предотвратить. Легче от таких самоутешений не становилось.

      Измученный и вспотевший от напряжения, он нервно перевернулся на бок, чтобы легче дышалось. По покрытым лёгкой щетиной щекам прокатилась пара слезинок: Твайс ведь писал, что ждёт его, предвкушает, как они пойдут в бар и пропустят по пинте. И чем чаще эта мысль, как в патефоне пластинка, крутилась у него в голове, тем больше Долоре ощущал себя виноватым. Виноватым в том, что не спас. На следующий день, – планировал он, – можно сходить к кому-то, кто был так же близок с Джереоном: быть может, они что-то да знают. И выбор его пал на тех двоих, что так часто по вечерам куковали на лестничном пролёте.

      Глава 2. В плену собственных чувств

      Заимев ещё в Ардене привычку вставать рано, Эдвин проснулся часу в девятом точно. В летнее время мать имела привычку снимать все занавески, и утренние лучи без труда проникали в небольшую комнатушку, играя с развешенными по карнизу ловцами солнца. Долоре бодро поднялся с кровати: голова его стала не такой тяжёлой, как ночью, и впервые за долгое время ему не снилось ничего – ни хорошего, ни плохого. Юноша ощущал мощный прилив сил: хотелось столько всего сделать за день, глаза горели, а сам он не знал, за что же первым взяться. За наведение порядка ли? Или зайти в гости к кому-нибудь из друзей? А может, просто прогуляться по любимым местам? Раздался звонок в дверь. Оторвавшись от зеркала, глядя в которое он пытался уложить растрёпанные после сна волосы и рассматривал тёмную щетину на лице, он тотчас же ринулся в прихожую и открыл дверь.

      Перед ним стоял худощавый парнишка. Лицо его было уж очень знакомым: такое же по-детски милое, с большими невинными тёмно-серыми глазами, едва заметным румянцем, мириадами веснушек и розовыми пухлыми губами.

      Подумать только! Паренёк почти не изменился: разве что появились выразительные скулы. Тёмно-рыжие волосы были аккуратно уложены, и Долоре не сдержал улыбки, вспоминая, какими непослушными, торчащими во все стороны они были когда-то давно. Всё ещё не веря своим глазам, Эдвин крепко обнял его, и паренёк замер, однако вскоре тоже заключил старого друга в объятия.

      – Поверить не могу: это и вправду ты, Анхель, – радостно похлопав друга по плечу начал Эдвин, – Ну и ну, столько лет не виделись! Ты так вырос! Я тебя и не узнал сначала.

      – Я очень рад тебя видеть здесь, – мальчишка улыбнулся, – Мать навещаешь? Это хорошо: ей, наверное, очень тебя не хватало. Заходи ко мне сегодня: поговорим по душам, как раньше, помнишь? Ты надолго? Хочешь ли остальных навестить?

      – Эй, не всё сразу, – Эдвин улыбнулся: Анхель, будучи самым младшим, всегда сходу задавал друзьям множество вопросов и становился невероятно оживлённым и эмоциональным, стоило встретиться с кем-то после долгой разлуки, – Я здесь на месяц-полтора точно и как раз собирался прийти